Стерпится – слюбится…

Мысли незнакомца явно были совсем о другом. Помолчав с полчаса, он заговорил, но, казалось, беседует сам с собой. «Ни разу в жизни не спросил, о чем ты, жена, думаешь, чем интересуешься? Журнал вот в дорогу прихватил с её стола...»
...Женя и Рита познакомились на вечеринке, «за-крутили роман», какое-то время встречались и, возможно, разбежались бы без особых претензий друг к другу. Но так вышло, что «догулялись» до ребеночка. Делать нечего — на седьмом месяце сыграли запоздалую студенческую свадьбу. Отношения молодые решили строить по вековому принципу: стерпится — слюбится. При совершенно разных характерах и устоявшихся привычках устраивать семейный быт оказалось совсем не просто. Внешне легкомысленная красавица Маргарита оказалась натурой цельной и превыше всего на свете ценила постоянство, удобство и домашний уют. Если уж воспитывать ребенка, то по науке. Если муж сказал: «Приду в пять», это должно быть именно пять часов, а не половина седьмого и тем более не полночь-заполночь.
Евгений же, наоборот, при всей кажущейся порядочности и рассудительности до седых волос оставался «наивно-забывчивым». Забывал о времени, когда кутил в ночном баре, о семейном бюджете — как на посиделках с приятелями, так и при очередном увлечении новой пассией. Зато дома у него всегда находились отговорки, почему опять нет денег на необходимые покупки, на оплату секций сына или напрашивающийся ремонт.
— А знаете, мы, в общем-то, неплохо жили, — после затянувшейся паузы продолжил горе-супруг. — Я со временем научился к жене подстраиваться... Правда, бывали случаи: умышленно не предупреждал, что не приду вовремя. И на звонки не отвечал, если ночью меня разыскивала: чего перед мужиками унижаться? Маргарита, конечно, первое время расстраивалась, обижалась, плакала, чемодан с моими пожитками не раз за дверь выставляла. А потом перестала меня пилить: где был? с кем? почему спиртным несёт или женскими ароматами тянет? Равнодушная стала к моим похождениям.
Помню, пришёл как-то с вечеринки — воротник у рубашки в губной помаде. Пустился объяснять: мол, танцевали, наверно, партнёрша случайно прижалась... Молчит как рыба. Выстирала рубаху и ни словечка не обронила. А я испугался сначала, думал: выгонит! Пронесло! Ну и слава Богу. Успокоился. Я ей тоже лишних вопросов не задавал. Думал, знаю наизусть. А на самом деле жил с совершенно незнакомым мне человеком. Ведь уж сколько лет мы супругами-то были, ну липовыми, что ли. Общались в основном по телефону, даже виделись редко. По выходным. И то разбегались каждый по своим делам. А какие такие «свои» дела могут быть у мужа и жены? Да при общем-то ребёнке!
О разводе, может, и подумывали, но вслух не говорили. Не молоденькие уж...
Исповедоваться всегда тяжело, а искренний рассказ соседа по купе о том, что творится сейчас у него на душе, походил именно на исповедь и давался с трудом. Евгений Иванович будто бы оправдывался, ища сочувствия:
— Я, конечно, не святой. Но ведь и не мерзавец. Супруге вот только врать научился, хотя, по-моему, все она понимала и только делала вид, что верит. Почему она меня терпела, не бросила? Не в ее характере? А что я знаю о её характере-то? Теперь вот переехала к сыну в Вологду, предоставила мне полную свободу: гуляй — не хочу. А зачем мне эти гули-погули, по большому-то счёту? Да и на кой ляд я друзьям сдался? У всех своя рубаха ближе к телу...
Скажете, не сложилась у старика семейная жизнь. А она ведь сама по себе и не сложится, тут постараться надо. А я, дурак, считал, что, если пыль из ковров выбиваю и хлеб с картошкой приношу, больше ничего и не надо. Даже не пытался понять, что живая душа рядом со мной. В общем, проморгал жизнь самого дорогого человека...
Я грешным делом подумала, что с женой его случилось непоправимое, а спросить не осмелилась. Евгений, видно, уловил моё замешательство:
— Ночью на «скорой» в больницу увезли с сердечным приступом. Я кинулся звонить. Хотел сказать, как сильно её люблю, что в ней вся моя жизнь. Столько всего хотел объяснить... А она телефон отключила. Устала, наверно, от моей лжи. В общем, перестарались мы с нашей независимостью. Потеряли друг друга. А если хорошенько подумать: я у самого близкого человека жизнь украл. И даже не заметил...
Евгений Иванович, оставив на столике журнал с за-кладкой на странице о психологии семейных отношений, лёг на нижнюю полку и отвернулся к стене. Наверно, чтобы я не видела его влажных глаз. Воистину: что имеем не храним, потерявши — плачем.