Ироидина дорога

Дома наши стоят напротив. Только Ирин на небольшом пригорке, а наш в низинке. Выглянет соседка в окошко — как на ладони все видно. И из нашего окошка Ирин дом и улицу тоже хорошо видать.
Вот вышла соседушка на крылечко и направилась на задворки. По делам каким-то. Прихрамывает, опирается на крепкий батожок, чуть сгорбилась. Обратно идет с охапкой дров.
Другой раз вижу, как распахнулись ворота и Ира торопливо пошагала в автолавку за продуктами. На голове желтенький яркий платочек. Концами наперед завязан. Так молодит он бабушку! Вот не может, думаю, человек жить без дела. Еще недавно коз держала. И все-то лето с тяжелым коробом травы на спине.
Да и теперь-то тоже. Наступит посевная — без нее не обходится. Ждут ее грядки с луком, с чесноком, с морковкой и зеленью разной. Прополка вот только докучает, сорняки-то очень бойки. Сегодня вычистит грядку, а через день-два они опять зеленеют.
Нелегкое дело и картошку вырастить. Тут с сыном Павлом вдвоем на полосе. Садят, окучивают. И без нее бы, конечно, мужик управился. Но вот поди ж ты, не позволит старая себе на меже сидеть.
Осенью копка картошки началась. Встретил Иру с копачом и ведром. Удивился, что на поле направилась.
— Сегодня, — говорит с радостью, — три мешка накопала.
Я только головой покачал.
— Колено-то меня подводит, — посетовала. — А так бы все на свете делала.
Вот ведь как. Человек долгую жизнь трудился не покладая рук. Угомониться бы! Да разве сможет, если сызмальства в крестьянской семье приучали к труду. Тогда понимала уже: каждое доброе дело своими руками делается.
В деревне все знают, что Ироида Брагина первая певунья. Голос у нее сильный, звонкий. Все песни своей молодости помнит. Жаль, редки теперь застолья-то с песнопением. Но уж коль бывает такое, Ира не пропустит на одной старинной народной песни, ни одной из любимых сегодня мелодий военных лет.
Каждый год собираются ветераны на свой осенний праздник в сельском Доме культуры. Только выпьют по чарочке, и кто-то уж командует: «Ирка, запевай давай!». И польется подхваченная всеми задушевная «Ой ты, рожь, золотая рожь...». А потом «Рябина кудрявая», «Калина красная»... Не разойдутся, пока всех самых любимых песен не споют.
Как-то случилось, что пришлось мне отмечать юбилей в деревне. Пригласил бабушек и, конечно же, соседку Ироиду. Скажу откровенно, подарили они мне самый дорогой подарок — незабываемый концерт. И вела его Ира. Ее народные напевы звучали, ей-богу, под стать настоящим хористам.

Первое трудовое крещенье пятнадцатилетняя девчонка получила в страшном сорок первом. В то лето Иру колхоз направил на лесохимию. На сосновых борах в двадцати километрах от дома вместе со сверстницами добывала она ценнейший продукт — сосновую живицу. Тяжелый труд. Под силу бы только молодым ядреным парням. Но где они? Ушли на войну.
А Ира девушка крепкая, втянулась, и все шло своим чередом. Но неожиданно и ей приходит повестка. Мобилизовали на оборонные работы. Нет, не окопы рыть, не аэродром строить. Привезли девушек из разных мест на Архбумкомбинат. Страна нуждалась в целлюлозе, рабочих в цехах не хватало. Не легче, наверно, чем на рытье окопов, пришлось здесь девчатам. Живя на полуголодном пайке, думали об одном: скорей бы домой.
И вот Ира вернулась с «оборонки». Снова на лесохимию. Семь годов подряд кружилась она по сосновым сухим борам. В летнее время «лесохимики» вели подсочку деревьев, собирали живицу, а зимой всех переключали на лесозаготовки.
Подсочка требовала много сил и сноровки. Специальным острым инструментом на сосне надрезались канавки, по которым живица стекала в берестяные коробочки. Потом собирали их и сливали живицу в бочки. У каждой работницы свой участок.
— У меня, — рассказывает Ироида, — было восемь тысяч деревьев.
Восемь тысяч! Уму непостижимо. Как тут управиться? Ведь к каждой сосне подойти да поклониться надо!
После лесохимии Ира трудится на колхозных полях и пожнях. В страдную пору от зари до зари на работе. Трудодней зарабатывала немало. А дохода-то кот наплакал.
Помнит беспросветное время. На трудодень в колхозе в конце года выдавали по две-три копейки да натурой с гулькин нос. Душили налоги. Почти все молоко от коровы снеси на маслобойку в счет «молокопоставок» государству. Дома оставалось две-три крынки на день. Вырасти и сдай теленка в счет «мясопоставок» государству. Живьем, со всеми потрохами. Себе-то ни рожки, ни ножки не оставались. Есть в хозяйстве куры или нет, а гони государству несколько десятков яиц.
Но шли годы. Жизнь все-таки повернулась светлой стороной. Исчезли кабальные налоги. Колхоз реорганизовали в совхоз. Натуральную оплату труда заменили денежной.
Добрые перемены и в личной жизни Ироиды. Хороший жених сосватал.
Участник войны, шофер леспромхоза Федор Брагин. Славный парень. Добрый, порядочный. Работал на автобусе. Ежедневно возил лесорубов на работу в делянку и обратно.
Тоже непросто было. Летом сплошные муки по бездорожью, зимой машина ночью под открытым небом возле дома. Как завести закоченевший мотор?
— Вставала в три утра, — вспоминает Ира, — растопляла печь, грела воду, и Федор отогревал ею мотор.
Давно уже нет Федора. Время-то птицей летит. Уже и сын Павел, и дочь Наталья на пенсии. Летом ждет не дождется Ироида северо-двинских гостей. Наташа с мужем и взрослыми внуками к бабушке приезжают. Приятные хлопоты тогда начинаются у нее. Печь топит пожарче, чтоб всегда «пироги удалые» получались. Так старается угодить!
...Долго рассказывает старая женщина про свою жизнь. Сегодня ей исполнилось восемьдесят три года. Длинна дорога. Диву дается, как вынесла все.
Воспоминания переволновали. Сидя на стуле, положила руки на колени. Они чуть-чуть подрагивают...

Василий СОСНИН, заслуженный работник культуры Российской Федерации
Северодвинск — Сельцо