Романтика исчезла с появлением лагеря

Архангельский историк, в частности, последовательно и доказательно, на основе архивных материалов показал жизнь Ягринлага, который был создан 71 год назад, в апреле 1938 года. Переношусь памятью в эти дни. Во время частых митингов с трибуны около монастыря раздавались приветствия трудящимся «от когорты чекистов». А в сентябре появились идущие на работу в оцеплении зеки. Страшно не было, но гнетущее чувство появилось от вида вооруженной охраны, от лая собак.
Появление Ягринлага сразу изменило молодежный азарт первостроителей. Исчезла романтика. Многих рабочих сократили, не могли уехать только семейные. Появились строгие люди в шинелях черного цвета с синими петлицами — охранники, прорабы. Люди стали меньше собираться на вечеринки (но был театр — это чудо!).
Первостроитель Судостроя, в будущем министр строительства СССР Г.А. Караваев в своей книге-исповеди «Рождение высоты» писал: «Не стало откровенных бесед у костра в минуты отдыха».
Разительным было неравенство в снабжении работников Ягринлага с остальной частью населения. Обслуга лагеря была огромной. Начальство имело стол заказов (он был и во время войны). В 1939 году открылось вновь построенное шикарное здание столовой на два огромных зала, обслуживали по пропускам в три смены. В меню были и блины с красной икрой, но мы, простые работники, довольствовались скромными и дешевыми блюдами. Директором здесь царствовал человек, которого знал весь город — Леонид Иванович Эдельман.
Лагерь имел пошивочные мастерские, здесь шили, вышивали, вязали прекрасные вещи, была и обувная мастерская. Были свой санотдел, своя поликлиника на ул. Первомайской (там сейчас налоговая инспекция). Ведала санотделом Дарья Михайловна Левина, прием вели дипломированные врачи.
Замечу еще такой любопытный факт: в общежитии по ул. Полярной, 23 вместе со мной в комнате жили три медицинские сестры, работавшие в лагерных яслях. Это говорит о том, что дети работавших мам не были брошены на произвол судьбы.
Судя по взвешенным комментариям архивных данных, Михаилу Лощилову удалось показать большой вклад заключенных Ягринлага в строительство города и завода. Это был подневольный труд, но он поощрялся. Приводится таблица норм питания. Даже в войну, когда они были урезаны, работающие зеки получали горячую пищу, привозимую на место работы. Этому свидетели — вольные горожане, горячим блюдом для которых нередко был разве что кипяток.
Мнения о Ягринлаге самые разные, часто противоречивые, но без убедительных доводов не следует искажать сущность. А ей не соответствует даже надпись на мемориальном камне. «Невинным жертвам Ягринлага», — гласит табличка. А следовало бы: «Безвинным». Одно слово, но разный смысл. Были и те и другие, но памятник — только безвинным.
В заключение хочу еще раз сказать, что усилия историка Михаила Лощилова делают ему честь как исследователю. Хочется пожелать Михаилу Валентиновичу новых плодотворных изысканий по истории нашего города.
Лидия ЧЕРНЯЕВА,
Почетный гражданин Северодвинска