ЖИТЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ

И на луну не голоси


Каждый раз, когда я слышу песню Розенбаума «Гоп-стоп», вспоминаю Свету, с которой меня свела судьба, когда я был мальчишкой, а она — 22-летней красавицей, повидавшей в свои годы такого, что многим и во сне не приснится. Общался я с ней несколько месяцев, а запомнил на всю жизнь.


Больше 40 лет назад, когда мне было лет десять, а моему брату Витьке шесть, мама внезапно собрала нас и из Верхнетоемского района, где мы жили-поживали, увезла на край земли — в Зимнюю Золотицу. Матушка узнала об этом селе из сборника стихов — какой-то местный поэт посвятил Золотице проникновенные лирические строки. Наш отчим, чуть не забивший матушку до смерти и за это посаженный на четыре года, поклялся на суде убить её, когда вернётся из колонии. За год до его предполагаемого освобождения мама и сбежала в эту Золотицу.
Ничего поэтичного там не оказалось. Село окружали холмы, поэтому, как мне запомнилось, там было мрачное неприветливое лето и очень холодная длинная зима. В этом селе, в отличие от соседнего, даже не знали тележного колеса. Зимой и летом ездили на санях. Не помню, чтобы там были машины, трактора или хоть какой-нибудь велосипедишко. И это в 1967 году! Из благ цивилизации было радио, а электричество, если моторист дядя Федя не уходил в запой и движок был исправен, включали только утром и вечером.
Незнакомцев там не любили, смотрели на них неприветливо. Мы прожили в Золотице два года и всё время чувствовали себя чужаками. Не понимали местные и нашу матушку, хотя она работала в школе-восьмилетке учительницей, а к педагогам на селе обычно относятся с уважением. Приезжая — значит, чужая. Да ещё была у матушки склонность давать приют каким-нибудь бедолагам, хотя мы сами ютились в Золотице в комнатушке в доме для приезжих учителей. Сначала мама, ездившая по делам в Архангельск, вернулась с профессиональной проституткой Нинкой. Нинка перекантовалась у нас неделю и уехала обратно: где ей в Золотице работать по её древнейшей профессии?
А через несколько месяцев в селе появилась высокая красивая брюнетка с южным выговором. Помимо внешности и говора от местных женщин её отличало то, что она нещадно курила — для тогдашних сельских жителей дело немыслимое. Никто не хотел пускать её на постой: денег у неё не было, зато хорошо заметно, что она в положении.
Наша мама, хватившая в жизни лиха, посочувствовала незнакомке и пустила жить к нам. Квартирантка представилась Светой и поведала маме свою историю.
Оказалась Света украинкой из Киева. С 14 лет жила на воровской «малине», сожительствовала с главарём шайки (сейчас, кажется, это называется «лидер преступной группировки»). Однажды она чем-то крепко провинилась перед своими: то ли залезла в воров-скую кассу, то ли заложила кого-то. В общем, из «честной» воровки превратилась в «ссученную» — извините, такой у них жаргон. А разговор с «суками» короткий: «поставить на перо», а по-простому — зарезать должны были красавицу. Как в песне Розенбаума:
Гоп-стоп, у нас пощады не проси,
Гоп-стоп, и на луну не голоси.
Теперь оправдываться поздно...
Света не стала ждать, пока приговор приведут в исполнение, а по-английски покинула родной Киев. Пристроилась в Ярославской области, в городке Угличе пошла ученицей на часовой завод, сняла комнату у одинокой женщины. Жизнь вроде бы стала налаживаться, если не считать того, что Света оказалась к тому времени беременной. А вскоре на тихой улочке к ней подошёл незнакомый человек и вежливо осведомился:
— Вы Света?
И хотя она не ответила, продолжил:
— Вам привет от Николая... — и назвал кличку того самого главаря.
Сообразив, что жить ей осталось не больше суток, Света в тот же вечер уехала, ничего не объясняя хозяйке, не уволившись с работы, налегке — вещей никаких не взяла, чтобы сбить с толку слежку. Как она до-бралась из Углича до нашего северного села, я не знаю, но в итоге очутилась у нас.
Мне она сразу не понравилась вульгарностью манер. Смолила как паровоз, спирт лопала не хуже местных мужиков.
О Золотице говорила:
— Скорее бы убраться отсюда! Дикое место. Народ дикий. Пещерный век.
При этом, как ни странно, чувствовалась в ней какая-то интеллигентность. Она читала мне книжки украинских писателей, рассказывала много интересного из того, что читала в детстве. Хорошо пела украинские песни — у неё был красивый сильный голос.
Света прожила с нами всю зиму, не работала, ела и пила за наш счёт. Как-то мама уехала на неделю на семинар, оставила нас с братом на попечение Светы, оставила денег на еду. Деньги Света в один день пропила и всю неделю морила нас голодом. Когда мы просили есть, издевалась:
— А может, вам подать рябчиков с плодами манго?
Ещё Света любила ходить перед нами с братом голая, щеголяя похабными наколками на груди, спине, ногах. Наверное, её расписали воры, чтобы не могла покинуть блатной мир и выйти замуж за «фраера».
Пришло Свете время рожать. В сельском медпункте она родила девочку, а через несколько дней пропала — уехала в большой мир, бросив дочку. Малышку удочерила местная семья, только, слышал я, став взрослой, она не пошла по праведной стезе: жила в Архангельске то с одним, то с другим, родила четверых детишек, которых одного за другим подбросила приёмным родителям.
А я со временем обосновался в Северодвинске. Было в моей жизни всякое, но, когда в молодости чуть не связался я по глупости с дурной компанией, вовремя вспомнил эту Свету...
Где сейчас Света, не знаю. Если не пала от рук дружков, ей было бы уже шестьдесят с хвостиком. Только, кажется мне, такие женщины долго не живут.

Михаил КИПРИДОВ

Подготовить к печати Подготовить к печати

Статья: И на луну не голоси
Дата публикации: 5 мая 2009

Автор(ы): Администратор   (сайт автора)
Кол-во статей у автора - 3373
Рубрика статьи: Общество

 

Комментарии закрыты

РЕКЛАМА




Создание сайта
mArtMedia