Болото засасывает. Незаметно, подспудно засасывает души людей, привыкающих к таким условиям. Людмила очень изменилась за пятнадцать лет. Жизнь в декорациях фильмов Тарковского не может не сказаться на психике. Кап. Кап. Кап...
Раньше она обитала с мужем-предпринимателем в шикарной «северодвинке». Могла часами говорить, какой у неё муж успешный, чем раздражала коллег по отделу, живших тогда на «процент от задолженности по зарплате». Неудивительно, что ей непрозрачно намекали, мол, в условиях сокращения штатов ей лучше уйти.
И Людмила решила целиком посвятить себя обожаемому мужу и маленькой Катюше, сама написала заявление об уходе.
Но недолго длилось спокойствие. Мужа по-крупному кинул партнёр. Чтобы подняться вновь, он решил пойти ва-банк: набрать кредитов и продать всё что можно из имущества. Тогда и состоялся исторический переезд в эту деревяшку. Муж отказался тратиться на ремонт: «Неужели ты думаешь, что я способен жить в таких условиях долго?! Пара оборотов — и купим нормальное жильё!». Людмила поверила.
Отбыл он в столицу за товаром... и пропал. Ни ответа, ни привета. Людмила и не знала, жив ли. Да еще какие-то неприятные личности стали захаживать. Расспрашивали, обыскали дом... Людмила поняла, что её благоверный теперь сам кинул партнёров, залёг где-то на дно. В то, что он кинул и её тоже, она долго не могла поверить. «Он о нас же заботится! Знай я, где он, эти бандиты стали бы меня пытать. А так — брошенная в нищете жена. Что с меня взять?»
Нищета почувствовалась очень скоро. Опереться было не на кого. Родственники и знакомые, похоже, даже злорадствовали: «Пожила в роскоши? А теперь хлебни-ка горюшка. Посмотрим, как выкарабкаешься!»
Работы в городе не найти. Людмила мыла полы в подъездах, торговала на рынке, еле сводила концы с концами. Ухажеров гнала — ждала, что муж вернётся. Доходили слухи, будто его встречали то в Германии, то в Египте, но уже под другой фамилией... Через три года скрепя сердце Людмила оформила развод с пропавшим без вести супругом, но, похоже, продолжала ждать. По крайней мере, замуж больше не выходила. Некогда красавица, она потускнела и осунулась, отдалилась от подруг.
Только когда дочь подросла, стала вновь позванивать, рассказывать о новых проблемах.
И вот сидим мы на обшарпанной кухне, так и не отремонтированной за пятнадцать лет, и я в который раз слушаю рассказ о том, как она всю себя посвятила дочери, во всем себе отказывая. И что в результате получилось? Влюбилась девка. Влюбилась в парня, по мнению Людмилы, абсолютно неподходящего. Вывод такой Людмила сделала, обнаружив некоторое сходство потенциального зятя с беглым мужем.
— У этого тоже «первым делом самолёты, ну а девушки — потом». Он из неё верёвки вьёт! Она, дура, всё для него — а он же её бросит в трудную минуту!
— Слушай, может, не надо сразу предполагать худшее? Может, всё нормально будет!
— Не будет! Вот мы, считай, жизнь прожили. И скажи, кто из наших сейчас живёт благополучно, а? Те, которые не по своей влюбленности замуж пошли, а уступили! Ирка лучше всех устроилась. Санёк и деньгу зашибает, и кофе в постель подаёт — все двадцать лет! Конечно, она цветет и пахнет! А замуж выходила — чуть не плевалась, по Володьке сохла, помнишь? У Беловых — та же история... Нужно, чтобы муж любил жену, а не жена мужа. Мы мужчин своей любовью только портим — попробуй не согласиться...
Теорию эту от Людмилы я слышала не в первый раз. Не лучше и не хуже любой другой теории. Но можно ли требовать от дочери, только начинающей жить, практической реализации маминых умозаключений?
— А Катька-то что на это говорит?
— Что говорит? — Людмила накапала сердечных капель в чашку, выпила, смахнула слезу. — Представляешь, я ей всё расписала, разложила по полочкам, а она вдруг ни с того ни с сего: «Мама! А научи меня говорить по-французски! Ну пожалуйста! Очень надо!» — «Да зачем? И как я научу тебя, если сама не умею по-французски говорить?» — «Вот! — отвечает. — А что же ты учишь меня, как стать счастливой, когда сама не умеешь быть счастливой, а? Ты в этом вопросе некомпетентна. И я не собираюсь слушать тебя только потому, что ты моя мать. Свою жизнь испортила — не порти хотя бы мою!» Встала и ушла. Позавчера. К нему. Телефон либо отключает, либо не отвечает на мои звонки. Вот я думаю, может, с твоего позвонить? Или ты позвони, скажи, что у меня с сердцем плохо! Я же и умереть так могу, а никого рядом...
Я позвонила. Катюша, помолчав, сказала, что уже едет. Я стала собираться домой. Я тоже, если разобраться, не умею быть счастливой — как я могу научить этому подругу юности? Своих проблем хватает...
Болото засасывает. Засасывает нас. Поодиночке.