Синяя Борода

Через тридцать лет, когда я приехал в деревню навестить мать, она спросила:
— Ты Валю-то Ковалёву помнишь?
Я кивнул.
— Померла она. Муж, кровопивец, в могилу Валю свёл.
Валя была замужем за Семёном Важаевым, который в округе слыл известной личностью. Вернее, известной личностью был его отец, который вернулся с войны Героем Советского Союза. Отца Семёна все уважали. Не знаю, как вырос у героя сын, который забил до смерти не только Валю, но и ещё двух своих жён. Когда я вспоминаю историю Семёна Важаева, всегда приходит на ум сравнение с героем сказки «Синяя Борода». Только в отличие от герцога из сказки Семён обходился без ручьёв крови — одними кулаками.
Валя окончила восемь классов, стала работать в колхозе. А как только исполнилось восемнадцать лет, вышла замуж за Семёна. Тут и началась её каторга, потому что бил муж Валю смертным боем. Отца и мать Вали я тоже помню — хорошие, скромные люди. Валя и два её младших брата — поздние дети. Их не баловали, но атмосфера в доме была добрая, спокойная. Валя росла девочкой трудолюбивой, прилежной, хорошо училась, в свободное от уроков время без дела не сидела, помогала своей матери по хозяйству. А моя мама стала для неё старшей подругой: любознательная Валюшка любила слушать мамины истории.
В общем, не была Валя ни ленивой, ни взбалмошной, ни упрямой — ничего не было в ней, за что иные мужья учат жён уму-разуму. Но бил её Семён регулярно и жестоко. Как выпьет, так и бил. А пил он почти каждый день.
Когда мне было лет тридцать (а Вале, значит, 38), мы с ней встретились на теплоходе: я возвращался от матери, а она ехала в Архангельск к родственникам. Я с трудом узнал ту девочку в усталой, замученной женщине. На вид ей можно было дать все 60: худая, седая, сутулая, лицо в резких морщинах. Сказала, что дети, дочь и сын, учатся в Коряжме, что живёт «нормально». Говорила мало, часто вздыхала и задумывалась о чём-то, глядя на воду и убегающие берега.
А ещё через некоторое время мама и сказала мне, что Вали больше нет. Через год Семён женился на другой. Взял жену из соседней деревни. И эту стал колотить. Вторая жена выдержала года два и тоже померла.
Но как же деревенскому мужику жить одному? Кто будет дом прибирать, за скотиной ухаживать? Из нашей округи никто не желал жить с Семёном, так что третью жену он привёз издалека, сосватал вдову из другого района.
Третья жена протянула года четыре. И эту свёл в могилу Семён.
Вы спросите, куда смотрели соседи и местная власть? Где была милиция? А у нас в деревне так: что происходит между мужем и женой, то дело семейное, чужим встревать не положено. А что муж поколачивает жену, так он на то и муж. Жаловаться на мужа в деревне не принято, да и участковый милиционер на сто вёрст один.
Так вот, остался Семён снова один. Дурная слава о нём разнеслась уже по всем соседним районам, и сколько ни пытался он подъехать к одиноким женщинам, никто не хотел за него идти замуж. А в те времена уже вовсю выходили газеты с объявлениями о знакомствах. Стал Семён писать письма в эти газеты. И допереписывался с одной дамой до того, что она согласилась приехать к нему жить.
Дама эта отсидела несколько лет в колонии, уж не знаю за что. Семён, наверно, думал, что и бывшую преступницу он по-своему обломает, как других. А она, может быть, хотела спрятаться в деревне от бывших криминальных знакомых... В общем, освободившись, приехала его подруга по переписке в нашу деревню и поселилась в доме Семёна Важаева.
В первое же совместное утро стал Семён голубушку поднимать:
— Эй, чего разлеглась? Иди с коровой обряжаться! И поросята жрать хотят, ишь как развизжались!
Дама, не привыкшая к такому обращению, хлопотать ни свет ни заря отказалась. И потребовала сменить тон. Семён по привычке пустил в ход пудовые кулаки.
Поскольку всю эту историю я знаю со слов матери, могу лишь предположить, что они подрались. А может, дама сделала вид, что убоялась нового мужа и намерена ему подчиняться. Но знаю, что когда через несколько дней Семён напился в дугу и захрапел, дом его вспыхнул ярким пламенем. Все наши деревенские уверены, что сожительница Семёна дом подожгла. Не учёл Семён, что женщина, прошедшая огонь, воду и колонию, вряд ли захочет терпеть побои и жить у мужа будто в рабстве. Другой она человек. Не такая, как три его предыдущие жены.
Я не говорю, что подпалить дом, когда его хозяин храпит внутри пьяный, — это хорошо. Просто, мне кажется, Семён логично шёл к такому финалу. Всю жизнь он бил других, а потом жизнь наказала его таким жестоким образом. Отлились Семёну слёзы трёх жён. Сгорел он вместе с домом.
Виновница пожара кричала:
— На помощь! Воды! Тушите скорей!
И сама таскала вёдра с водой, плескала в огонь. Только подошёл к ней сосед и сказал сквозь зубы:
— Это ты, гадина, Семёна спалила...
От дома осталось одно пепелище. А приезжую эту больше не видели. То ли сбежала она из деревни, пока никто ничего не понял, то ли пристукнули её дружки Семёна да закопали где-нибудь.
В сказке молодую жену Синей Бороды спасли. Она осталась богатой вдовой и удачно вышла замуж. А наша история сложилась проще и более жестоко ко всем участникам событий. Так на то она и жизнь, а не сказка.