Ещё до концерта зрителям было чему удивиться: половину площади сцены заняла звуковая аппаратура (говорят, везли её из Петрозаводска, у нас в области такой нет). Концерт обслуживали аж два звукорежиссёра — один в зале, другой на сцене.
Полтора часа без антракта Носков пел в сопровождении четвёрки классных музыкантов (Александр Рамус — гитара, Юрий Усольцев — клавишные, Дмитрий Рыбалов — бас, Вячеслав Кушнарёв — барабаны); композиции из альбома «Дышу тишиной» («Зимняя ночь» на стихи Пастернака, «Романс» на стихи Гумилёва и другие) исполнил под виртуальный (в записи) симфонический оркестр. Представил песни из последнего альбома «По пояс в небе». Кое-что из известного звучало совершенно по-новому, в непривычных аранжировках («А я не модный», «Паранойя»). Чувствовался нынешний интерес Носкова к этнической музыке: то «играет» на микрофоне как на свирели, то выдаст фолковое соло, в некоторых песнях слышно явное влияние фольклорных традиций («Фенечка»).
Энергетика Носкова заразительна, суеты никакой, а драйв нешуточный! В какой-то момент артист вытер лоб полотенцем, да так и не расстался с ним. Его манипуляции с голубым махровым лоскутом напомнили об известном эпизоде повести Моэма «Театр» (и её экранизации с Вией Артмане в главной роли), когда манипуляции актрисы с ярким платком ломают игру конкурентки, потому что зал не может отвести взгляда от этого платка. Так и здесь: игра Николая с обычным полотенцем привлекала внимание, стала элементом шоу.
После концерта Николай пообщался с прессой; был доброжелателен, обстоятельно отвечал на вопросы. Рассказал, что записывает новый альбом, хочет снять фильм о Николае Гумилёве. На ТВ появляется редко, потому что «фильтрует» многочисленные предложения. Из ярких впечатлений последнего времени — проехал несколько десятков километров на лошадях по Алтаю. Чем нынче занимается? Тем, что интересно в данный момент: музыка, жизнь, путешествия.
— Николай, танец с полотенцем — это была импровизация или вы в этом месте программы всегда так делаете?
— У меня есть платок, и, когда я путешествовал по Индии, по Гималаям, он был со мной. Это некий такой «вещизм»: вещь, которая соприкоснулась с чем-то священным — достаточно священным, — становится для меня чем-то символическим, имеющим особое значение. Одно время я ходил по Москве, одетый в костюм (вообще — все дела), и в этом платке.
— А что, сегодня какой-то особой вещью стало полотенце?
— А полотенце просто попало под руку (смеётся). Пошалил, пошалил.
— Посмотрев ваш гастрольный график, я поразилась: из Калининграда — на Дальний Восток, потом из Находки — в Москву и к нам, в Северодвинск. Как вам даётся такое головокружительное перемещение по часовым поясам?
— Это на самом деле очень нелегко. Просто все музыканты — профессиональные, поэтому коцерт состоялся. Если бы были музыканты некоего другого толка, то получился бы достаточно тяжёлый вариант.
— Не было ли у вас когда-либо желания взять романтический псевдоним вместо простой русской фамилии Носков?
— Можно было бы скрыться под каким-нибудь мощным псевдонимом... Но дело в том, что в моей жизни все, кто меня знает, всегда говорят: «Ты вообще какой-то сумасшедший. Ты не можешь найти, выбрать лёгкий путь?». Ну не могу. Пусть будет как есть.