Откуда ни возьмись наперерез женская фигура. Бежит, машет руками. Бросается к нему, как к послед-нему спасению: «Там, у тропинки, человек. Лежит. Кажется, мертвый. Будете свидетелем». Сергей поспешил за женщиной. Наклонился над «мертвецом», разглядел: мужик. Дышит. Обрадовался несказанно. Но пожилая спутница спорит: «Это у него последние судороги». Тогда Сергей, считая, что женщины проницательней, чем мужчины, им лучше знать, кто жив, кто мертв, крикнул: «Телефон!» Пенсионерка разводит руками... А Сергей свой мобильник, как на грех, забыл дома. «Стойте здесь, я мигом в милицию! Это рядом». И тут надо заметить, наш герой всегда путается в старой части города: для него Республиканская, Лесная, Индустриальная — все одно. Никакой милиции поблизости он не обнаружил. Пробежал еще метров триста. Нет здания милиции. Зато обнаружил дом с ярко светящимися окнами, уж никак не квартирными. Вбегает, толкает перед собой дверь — просторная комната. На стене сквозь сигаретный дым крупным планом портрет Ленина. В зале много мужчин. Курят. Один, очень серьезный, читает доклад. Его слушают. Сергей, глядя на портрет Ильича: «Товарищи, куда я попал?». «На заседание компартии попали, — вежливо отвечает докладчик.— Мы обсуждаем текущий момент».
Перед глазами Сергея вмиг промчались картины жизни его родителей, когда он был еще пацаном. Куда они обращались за помощью? В горком партии. «Так мне к вам и надо... Там труп на тропинке... Но, может, человек еще и жив. А мороз-то какой — одному не потащить, помогите». Коммунисты повскакивали с мест. «Кто замерзает? Где замерзает? Добровольцы — вперед!» Вперед выступили два крепыша. Через несколько минут они уже были возле пенсионерки. Правда, та не стояла на месте, медленно шла навстречу сама. «Жутко, знаете ли, стало одной возле мертвеца. Святочный вечер. А мертвый что куль с мукой, будет лежать»
Тем не менее «куль» исчез. На снегу только вмятина. Коммунисты и Сергей напрасно вглядывались в темноту. Лишь вдалеке резонировало: «Раску-удрявый, клен зеле-оный, лист резной»... Женщина выдвинула догадку: «Должно быть, живой. Поднялся и ушел, когда отвернулась. Зря только бежали». А партийцам хоть бы хны. «Не волнуйтесь, мамаша. В жизни всякое бывает». Кому было немного неловко, так это Сергею: оторвал коммунистов от важного заседания.
***
Антонина Ивановна пришла в редакцию в расстроенных чувствах: проигралась в пух и прах на игровых автоматах. Кругом долги. Семья не знает, что делать. А главное, и сама Антонина не знает: «Почему не запретят игровые автоматы? Почему не выполняется закон? Где взять деньги на покрытие долгов? Хоть Путину пиши».
«Можно и Путину, никому не запрещено».
Собеседница смотрит на меня долгим взглядом: «А я писала. Не Путину — его тогда мы еще не знали — Жириновскому. Тоже партийный лидер, только другого течения». Антонина Ивановна рассказывает, как в первые годы перестройки осталась без единого зуба во рту. Нечем жевать, да и жевать было нечего. Но зубы все равно нужны, хотя бы для того, чтобы ставить на полку. Решилась и написала все как есть Владимиру Вольфовичу, попросила выслать денег на зубы. И ведь прислал!
«Ну и как — зубы вставили?» — «Вставила» —«Покажите». Она смеется: «Так уже сломались, лет-то сколько прошло»...
У Антонины гаснут глаза, она уходит в себя. Может, думает, в какую партию сыграть?