Погиб у деревни Зенино

Из Тосненского горвоенкомата сообщали, что Н.Е. Морозов погиб у деревни Зенино (которой сегодня не существует), позднее перезахоронен в Березовой аллее. Старший сын Николая Ефимовича Евгений, предполагая, что дед погиб в Ленинградской области, не один десяток лет искал место гибели отца, направлял запросы в военкоматы и архивы, просил знакомых, живших в предполагаемом месте гибели отца, о содействии в поисках.
Я же после публикации в «СР» о сайте www.obd-memorial.ru зашла на этот сайт и увидела подробную информацию о своем деде и его фотографию, какой нет даже в семейном альбоме. Точная дата и место гибели, номера дивизии и полка дали точку отсчета для поисков информации в Интернете. На сайте города Любань www.lubancity.ru нашла более 10 тыс. имен захороненных в Березовой аллее. Много интересной и полезной информации о сражениях Великой Отечественной, о результатах работы поисковиков, о погибших солдатах почерпнула на сайтах www.soldat.ru, www.kvs.lokos.net, www.lenfront.narod.ru и др.
...Мой дед уходил на фронт зрелым мужчиной: позади были действительная служба в Красной Армии (1924—1925), раскулачивание в 1933 году (реабилитирован в 1994-м), работа в Лешуконской средней школе, где он преподавал военное дело и физкультуру. Он был крепким деревенским мужиком, знал, что такое тяжелая работа и крестьянский быт, был главой семьи. На фронт 10 января 1942-го его провожали жена и четверо детей от года до 12 лет. В 1933 году дом, скот и имущество семьи были конфискованы, поэтому о том, как семья «материально обеспечена», дед переживал больше всего в письмах с фронта. Писем этих всего два: от 18 и 28 февраля 1942 года. Очень короткая служба получилась у моего деда: 19 марта он был убит в бою у деревни Зенино, участвуя в Любанской операции. Опытный стрелок, немало походивший по лесам, приспособленный к нелегким условиям жизни, погиб в первых боях. Ему было 37 лет.
Что за мясорубка, перемалывавшая человеческие жизни, была в то время в районе Любани, мне пришлось узнать не из рассказов деда, а из электронных книг и воспоминаний фронтовиков. Особенно потрясли «Воспоминания о войне» Николая Николаевича Никулина, попавшего в тот район, где воевал мой дед, в конце 1941-го. В этих лесах и болотах армия застряла на целых два года! О 900-дневной блокаде Ленинграда и нечеловеческих страданиях ленинградцев знает каждый россиянин. В каких условиях держали оборону бойцы на фронтах вокруг Ленин-града, известно значительно меньше, а до 1990-х годов это просто замалчивалось. Горько представлять, что эти лишения выпали родному человеку.
Дед был старшим сержантом, командиром стрелкового взвода — все время на открытом воздухе. О лютых морозах тех зим мы знаем: плевок не долетал до земли, превращаясь в сосульку. Обморожения носов, рук и ног были массовые. В то же время гниющая органика ленинградских болот препятствовала промерзанию почвы, и под снегом была жижа.
Многие бойцы имели страшный вид: почерневшие, с воспаленными глазами, в прожженных шинелях и валенках. Снабжение продовольствием было не налажено, еду зачастую приходилось добывать. Н. Никулин приводит пример, когда от убитой лошади через 20 минут «остались лишь грива и внутренности». Случалось, что ослабленные бойцы падали в костер и обгорали.
Вши бегали не только по белью, но и по шинели, в пуговице их умещалось до шести штук! Позже появилось спасительное средство — «мыло К», да и бани начали строить, а в начале войны бывало, что по полгода не мылись.
Непрерывные налеты пикирующих бомбардировщиков и шквалы пулеметного и артиллерийского огня. Незахороненные тела гнили там, где застала солдат смерть. Н. Никулин пишет: «Когда весною снег стаял, обнаружились штабеля убитых. У самой земли лежали солдаты в летнем обмундировании, в гимнастерках и ботинках. На них громоздились морские пехотинцы в бушлатах и черных брюках-клешах. Выше — сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку в январе-феврале 1942 года. Еще выше — «политбойцы» в ватниках и тряпичных шапках, выданных в блокадном Ленинграде. На них тела в шинелях и маскхалатах, с касками на головах и без них... Это жуткое зрелище навсегда запечатлелось в моей памяти. В подсознании еще крепче: я приобрел неизменный, повторяющийся постоянно сон — груда мертвых тел у железной дороги».
Некоторые историки говорят о том, что плохие планирование и разведка, отсутствие взаимодействия частей и родов войск в этом районе были в какой-то мере типичны для всего русско-немецкого фронта 1942 года.
3-я стрелковая дивизия, в которой воевал дед, 20 марта заняла Зенино. А он погиб под этой деревней 19 марта, не узнав, что своей гибелью приблизил победу.
В марте в Ленинграде умерли 81,5 тыс. человек. А 54-я армия, в которой воевал мой дед, потеряла 43 тыс. бойцов, не выполнив поставленной задачи, но отбив у противника 400 квадратных километров болотистого леса и две деревни — Зенино и Кондую.
И продолжались бои... Любань была освобождена от немцев только 28 января 1944 года, и еще десятки тысяч таких же солдат, как Николай Морозов, полегли в лесах и болотах. Кто-то и сегодня лежит на месте своего последнего боя...
Спустя годы благодаря поискам моего дяди Е.Н. Морозова и современным средствам информации мне удалось хоть немного реконструировать события последних дней моего деда, увидеть его имя в Книге Памяти, узнать, что его останки захоронены, и еще раз преклониться перед мужеством защитников Родины.

Татьяна ВИНОГРАДОВА