Гибель флотилии

В последнем письме, посланном из Таллина (в/ч 299), папа писал: «Здравствуйте, мои дорогие Поля, Вовик, Зина, Робик и Лёня! Вот уже скоро два месяца, как о вас мне ничего не известно. Домой нас пока не отпускают. Распоряжением наркома оставлены мы здесь до особого распоряжения. Работаем в прифронтовой полосе. Иногда бывает и страшно. Но теперь уже привыкли. Только бы скорее разбить немцев! Они значительно начинают слабеть, но пока держаться ещё надо крепко. Меня очень беспокоит, как вы живёте, здорова ли ты, Поля, и ребята. Ты пока особо не беспокойся...» А 20 августа по радио официально объявили: «Наши войска оставили город Таллин».
На официальный запрос в органы НКВД по Вологодской области, где служил отец, пришёл ответ: «Нелюбов Василий Владимирович 1906 г/рождения исключён из списка сотрудников, как пропавший без вести, приказ № 63 от 16.01.42 г.».
...В далёкие 60-е годы я начинал свою трудовую деятельность с работы кочегаром на паровозе. Помню, что когда приходил из поездки, то, кроме желания лечь на кровать и выспаться, другого не было. Очень часто промежуточные станции были забиты «товарняками». И мы, локомотивные бригады, вынуждены были часами дожидаться, когда же нам разрешат следовать дальше.
В такое время мы любили слушать разные истории от наших машинистов. Как правило, у них был богатый жизненный опыт, им было чем поделиться с нами, молодыми ребятами. Машинист Александр Николаевич (к сожалению, фамилию не запомнил) рассказал свою историю.
18-летним юношей он попал на фронт и оказался в Прибалтике. Участвовал в нескольких оборонительных боях, пока остатки его подразделения не оказались в Таллине. Он рассказал нам о событиях 19 августа 41-го. Вокруг творилось что-то ужасное, слышались команды и ругань командиров всех подразделений. Команды выполнялись только бегом. Все чувствовали, что немец рядом и вот-вот войдёт в окружённый город.
Остался один выход — идти морем в Ленинград. У пирса стояли порядка 40—50 самых различных судов. Срочно грузились всякое военное снаряжение, продукты, документы. Грузили раненых и штатский персонал госпиталей. В городе остался лишь заслон, который в случае прорыва немцев должен был прикрыть отход флотилии.
Сначала всё было спокойно. Вот уже скрылись редкие огни города и исчезли очертания берега.
Тут-то всё и началось — со всех сторон всплыли немецкие подводные лодки. Они торпедами, почти в упор, расстреливали наши корабли и катера. Небо наполнилось пикирующими бомбардировщиками. Один за другим суда уходили на дно. А во-круг тонущих кораблей в кипящей от разрывов воде барахтались люди. Далеко не каждый в тяжёлом обмундировании мог до-плыть до невидимого берега. Александр плыл из последних сил. И тут путь к берегу преградила своим корпусом подводная лодка. На её палубе стояли и смеялись немецкие матросы. Один из них протянул Александру руку. Пытаясь хоть немного отдохнуть, он хватался руками за скользкий металл. Решение пришло не сразу. Смерть или плен? Он вы-брал второе и протянул врагу руку.
Куда только не бросала его судьба! Два неудавшихся побега и наказание, по-следовавшее за ними, подорвали его здоровье. Пройдя все муки ада, он дождался освобождения.
Потом долгие годы сталинских лагерей и вот — свобода. Окончив курсы кочегаров, он работал на паровозе. Вскоре стал помощником машиниста, а затем и машинистом. Это ли не успех и радость!
Меня взволновал его рассказ. Я сразу вспомнил последнее письмо от папы. Ведь и он в то время находился в Таллине! И если он не был оставлен в заслоне на берегу, то погиб, как и многие его сослуживцы, в морской пучине.
Узнав об ОБД «Мемориал», я пытался найти через его сайт что-нибудь о папе. Но следов не осталось никаких. И в списке пленных нет его.
Одно из своих стихотворений я написал по впечатлениям от писем отца и посвятил его памяти.
...Трудно было выжить в послевоенное время даже тем семьям, у кого отцы вернулись домой победителями. А что говорить о матерях, имеющих по четверо-пятеро детей — и без отца! Низкий поклон нашим матерям за то, что они не дали нам умереть с голода, не отдали нас в приюты и детские дома.
Вечная слава погибшим в боях за нашу великую Родину!
Леонид НЕЛЮБОВ

Леонид НЕЛЮБОВ
Письмо из 41-го
Как ты живёшь, любимая Полина?
Как дети наши, ходит ли меньшой?
Прижал фашист тут крепко нас, вражина,
Но мы не дрогнем — дух наш боевой.
Я беспокоюсь, нет от вас известий.
Здоровы ли и как идут дела?
Как бабушка, живете ли вы вместе?
Партийный взнос, надеюсь, отдала?
Ребята сыты ли, одеты, Поля?
И на какие деньги ты живёшь?
Ты береги детей, как ту зеницу ока!
Я верю, ты меня не подведёшь.
Сыночек Вова, ты постарше Лёньки,
Так маме по хозяйству помогай.
Водички в вёдрах принеси с колонки
И младшего в обиду не давай.
Дров заготовь, зима не за горами,
Картошкой тоже надо запастись.
Ты старший, ну так будь опорой маме.
Прилежным будь и хорошо учись.
Скучаю я по всем, мои родные,
Хоть на минутку повидать бы вас.
Радист стучит морзянкой позывные,
Наш командир читает нам приказ.
Как гром звучит команда: «Слушай, рота!»
Приказано не отступить на шаг
От этой сопки на краю болота...
Идёт на нас в атаку снова враг.