Капитан М. Каплан (слева) и полковник С. Лысь у входа в имперскую канцелярию в Берлине.
Капитан М. Каплан (слева) и полковник С. Лысь у входа в имперскую канцелярию в Берлине.

Прорыв на рассвете

Сегодня в России — День партизан и подпольщиков

Имя Михаила Ильича Каплана хорошо известно в Северодвинске. До войны он жил в Ленинграде, в начале июля 1941-го добровольцем ушел в ополчение, потом воевал в 30-м Ленинградском истребительном отряде. Совершил несколько рейдов в глубокий тыл врага, командовал взводом, был начальником штаба 10-го партизанского отряда Северо-Западного фронта. Потом капитан Каплан воевал в разведке 65-й армии генерала Павла Ивановича Батова и боевой путь закончил в Берлине. В 26 лет Михаил Каплан был назначен комендантом аппарата уполномоченного Министерства госбезопасности СССР в Германии. После войны работал в Архангельске начальником уголовного розыска, потом полковник Каплан возглавлял милицию Северодвинска. Кстати, он был инициатором создания на Яграх памятника 13-й лыжной бригаде. Сегодня представляем вашему вниманию документальный рассказ Михаила Ильича в обработке его дочери Любови Михайловны Мургиной.


Седьмые сутки 30-й партизанский отряд под командованием Василия Медведева шёл на северо-восток по лесным чащобам оккупированной фашистами Ленинградской области. Тяжело идти ночью по мокрому осеннему лесу, но воинский долг и приказ командования, направившего отряд ещё в жаркие июльские дни в тыл врага, желание вы-рваться к своим придавали силы партизанам в этом тяжёлом опасном походе.
Отряд за два месяца на оккупированной территории разрушал мосты, резал связь, нападал на патрули и разъезды на дорогах и в деревнях, а теперь выходил из вражеского тыла, имея ценные разведданные.
Где проходит линия фронта, не знали ни командир, ни бойцы отряда, но чем дальше шли они на северо-восток, вражеских гарнизонов и войск на дорогах становилось всё больше. Вражескими частями были заняты все населённые пункты не только у шоссейных дорог, но и в глубинке. Теперь днём отряду невозможно было двигаться — разведка, которой командовал Иван Петров, смелый разведчик и отличный следопыт, была в постоянном поиске. Иногда в разведку уходил комиссар отряда — бывший журналист ленинградской «Смены» Александр Савостин. Он занял место комиссара, погибшего в бою.
Скрытно вести разведку получалось не всегда: недалеко от станции Вырица немцы обнаружили наших бойцов. Петров с группой партизан, забросав немцев гранатами, отстреливаясь, отошёл со своими людьми через болото в лес.
Разведка вернулась в лагерь. Мне кто-то из ребят дал сухие портянки, а по лесным нашим законам разведчиков по возвращении кормят лучшим, что есть в отряде. До-кладывать командиру — это дело комиссара Савостина. Мы ещё не успели выспаться, как нас разбудили: поступила команда двигаться.
Наша группа разведчиков снова была впереди, шли осторожно, в любую секунду готовые открыть огонь. Когда проходили открытые места, на горизонте далеко-далеко были видны вспышки от артиллерийских дуэлей, но выстрелы не слышались.
Всем хотелось быстрее дойти, прорваться к своим. После длительного блуждания по лесу мы вышли на знакомый нам просёлок и после небольшой разведки перевели отряд через железную дорогу.
Утро следующего дня мы находились вдали от железной дороги в сухом сосновом бору, спали мы крепким, чутким по-звериному партизанским сном. Часть отряда
бодрствовала в секретах. Больших боевых операций не проводили — только минировали дороги, резали связь, нападали на одиночные машины или мотоциклистов. Железную дорогу, которую перешли, заминировали.
Здесь, на этом привале, командир принял решение выходить на Ленинград через Октябрьскую железную дорогу. Фронт находился где-то по реке Волхов. Предстояло пройти на восток почти 150 км по тылам врага.
Совершив еще один переход, остановились в лесу вблизи деревни Болото, состоящую из 12 домов. От местных узнали, что немцев у них не было. Удалось помыться в бане почти всему отряду, а из закопанных колхозных запасов набрали хлеба на дорогу. Перед тем как идти на прорыв, командование отряда решило совершить нападение на немцев. Местом для засады избрали шоссе в семи километрах южнее деревни.
На боевое задание вы-шли два взвода, командир и комиссар отряда. К месту операции мы пришли за несколько часов до рассвета. Заняв удобную позицию, стали ждать появления колонны с немцами. Долго никого не было, кроме одиночных машин. Наконец под вечер на дороге показались немцы — восемь машин. Под перед-нюю машину полетели гранаты. Партизаны дружно открыли огонь из автоматов, пулеметов и винтовок. Загорелись машины. Редкий ответный огонь скоро стих. Отряд собрал трофеи, быстро ушел в лес.
Впоследствии нам стало известно, что немцам пришлось поставить на этой земле больше 120 березовых крестов. Возвратившись в лагерь, командир дал приказ на короткий отдых, и вскоре мы снова были в пути. Через несколько дней, обойдя многочисленные немецкие гарнизоны, отряд вышел в район Черных лесов, откуда до реки Волхов оставалось всего 12 километров. Фронт теперь был слышен хорошо, бой впереди шел днем и ночью.
Утром дозорные привели пять человек военных, похожих на окруженцев, но с оружием и со знаками различия в петлицах. Были среди них один капитан и один лейтенант. Оказалось, это разведка частей 41-го армейского корпуса, которые под командованием полкового комиссара Радинского пробивались к своим после полуторамесячной героической защиты Луги. В окружении войска корпуса продолжали удерживать Лугу, чем спасли положение Ленинграда, а сейчас отходили по приказу командования фронта.
Более пяти дней мы вели разведку. Каждый день несколько групп уходили на восток, но никому не удавалось прорваться к реке и переправиться, чтобы связаться с нашими войсками. Между рекой и Ленинградским шоссе у немцев была сильная оборона — дзоты, блиндажи, несколько рядов окопов. Положение наше становилось безвыходным: продукты на исходе, теплой одежды не было, а наступили холода. Ночи без костров были особенно холодными. А у бойцов Радинского кроме конины вообще ничего не было. А вести собравшихся в лесу почти 800 человек на другой участок фронта было бы окончательной гибелью. Решили во что бы то ни стало пройти к реке, связаться со своими на восточном берегу и просить помощь артиллерийским огнем и переправочными средствами.
3 октября в разведку вышли одновременно несколько групп, в том числе и автор этих строк. Нас было двое, кого командир познакомил по карте с маршрутом и поставил задачу пройти до дорог и провести наблюдение, как они охраняются, просочиться в район немецкой обороны, засечь огневые точки, дзоты и где у них на высотках окопы и артиллерийские позиции.
Утром в сумерках мы были у дороги. Прислушались: все было тихо. Преодолев по-пластунски мелколесье, перебежали железнодорожное полотно и шоссейную дорогу и попали в лесной массив. Осторожно пробирались вперед, откуда слышалась стрельба. Справа начала стрелять по восточному берегу немецкая пушка. Обследовали этот район. Лесок кончился, впереди на высотке были видны, хоть и нечетко, немецкий дзот и немцы около него, похоже, что рядом окопы. До реки недалеко, ее почти чувствуешь в низине в дымке тумана. Испытывать судьбу мы не стали и решили до полного рассвета добраться обратно за железную дорогу в лес. Когда мы уже были в лесу и вели наблюдение за дорогой, наши с восточного берега начали вести огонь по дороге. Немцы открыли ответный огонь.
...В лагерь мы возвратились поздно ночью, доложили командиру свои наблюдения. 4 октября началась подготовка к последнему броску. С вечера отряд снялся и пошел в расположение 41-го корпуса. Последние своих 800 человек разбили на две колонны. Южную — повел наш отряд, северную — разведка корпуса. Начальник штаба отряда В.И. Земский и комиссар А.И. Савостин пошли вперед с разведкой. Я получил от командира приказ подготовить группу, чтобы при прорыве выйти с разведкой вперед и с началом атаки уничтожить дзот и немцев в окопах. Людей я подобрал из своего взвода и несколько человек из солдат и офицеров 41-го корпуса.
Колонна шла медленно, но глубокой ночью мы были уже возле железной дороги. Людей построили по десять человек в ряд и начали движение.
...Бежим прямо в центр немецкой обороны, пока где-то впереди стреляют немцы по восточному берегу. Но вдруг где-то справа началась стрельба, я уже вижу окопы, дзот, бросаю две гранаты, падаю, стреляю и снова бегу вперед. Рядом бегут боевые товарищи, врываемся в окопы, там убитые немцы. Снова бежим вперед, снова нарываемся на траншею. Немцы ведут огонь, мы стреляем и ползком, ползком вперед. Несколько брошенных гранат решают дело. Вот и берег реки. Наша артиллерия ведет сильный огонь. На берегу нас уже много, организуем круговую оборону, ведем огонь по наступающим немцам. Кто-то нашел в камышах две лодки без весел. Грузимся, прикладами гребем. Несколько человек поплыли в ледяной воде, держась за борта лодки. Немцы ведут огонь по реке. Мы с лодки стреляем по немецкому берегу, а на берегу идет бой не на жизнь, а на смерть. Вот и наши: они бегут к нам, мы выскакиваем на берег, нас увлекают в траншею, кто-то дает закурить настоящей махорки, а на реке продолжается переправа. Немцы, стянув к месту нашего прорыва дополнительные силы, ведут сильный огонь по реке, но большинство наших переправились. Потери, как говорят, были небольшими.
Через несколько месяцев, находясь на Северо-Западном фронте, я встречался с некоторыми солдатами героического 41-го корпуса, задержавшего под Лугой бронированный немецкий кулак, направленный на Ленинград. Они, пережившие горечь отступления и окружения, снова воевали с врагом.
Михаил КАПЛАН

Подготовить к печати Подготовить к печати

Статья: Прорыв на рассвете
Дата публикации: 29 июня 2010

Автор(ы): Администратор   (сайт автора)
Кол-во статей у автора - 3373
Рубрика статьи: Общество

 

Комментарии закрыты

РЕКЛАМА




Создание сайта
mArtMedia