Вседозволенность развращает

— Елена Ивановна, есть такие люди, которые не любят отмечать дни рождения, мотивируя это таким образом: «К чему отмечать очередное приближение на шаг к могиле?».
— Ну это уж перебор, я в такие крайности не впадаю. Смотря как праздновать. С возрастом, конечно, хочется более спокойного праздника, чем в молодости, когда мы гуляли продолжительное время и в больших компаниях. А сейчас праздную обычно с самыми близкими и родными. Устраивать какие-то пышные торжества, делать из себя свадебного генерала — нет, это не для меня.
— Да, забывают люди как-то, что судья не только олицетворение закона, а еще и человек, у которого есть семья.
— Есть такое. Моя семья — это моя отдушина, а особенно внучка Алёнка, которой уже пять лет.
— Работа судьи требует большого мужества, которое как раз присуще людям, родившимся на Севере.
— Нет, я родилась в Калининградской области, в городе Советске, окончила Калининградский госуниверситет (ныне — Российский госуниверситет им. И. Канта) по специальности «юрист». В Северодвинск попала благодаря мужу, который служил здесь в армии. Ему предложили окончить школу прапорщиков в Харькове, а потом продолжить службу в Северодвинске, с предоставлением жилья. С жильём как раз получилась забавная ситуация. Нам выделили служебную квартиру на дальних Яграх, а что это такое, я себе тогда даже и не представляла. Вот приехала я в Северодвинск в декабре, и отправились смотреть помещение. А на улице уже темно было. Мне показалось, что я попала в огромную пустыню, Ягры ведь тогда, в конце 70-х годов прошлого века, не были еще так застроены, как сегодня. Так что от этого «счастья» мы с мужем отказались, а позднее переехали в съёмную комнату на улице Советской.
— Наверное, и с работой по специальности всё оказалось не так просто?
— По городским организациям пришлось, конечно, побегать. Но на работу меня принял директор горбытобъединения Василий Гаврилович Пушко. И совсем не по моей специальности, а ...приемщицей. Но совсем скоро я стала заведующей банкетным и демонстрационным залами в нынешнем «Северном сиянии». Но об этой деятельности я имела приблизительное представление, так что приходилось учиться разбираться в кулинарии, модных тенденциях. Эх и посидела я тогда за книжками и журналами. Первый показ моделей для меня окончился печально: пропала куртка стоимостью 130 рублей. А у меня тогда месячная зарплата была меньше сотни. Ну, думала, всё, закончилась моя трудовая деятельность. Слава богу, куртка потом нашлась — и я продолжила работать. Потом поочерёдно занимала должности инспектора по кадрам, начальника отдела кадров, заместителя директора. В 90-х перебралась на «Полярную звезду» в качестве юрисконсульта, где, кстати, познакомилась с Вячеславом Ларионовым, который потом ушел от нас в суд.
— Вам ведь и в мэрии довелось поработать.
— Туда я ушла с «Полярной звезды». В административно-правовом отделе. Здесь судьба свела нас еще с одним моим будущим коллегой по городскому суду — Андреем Лопатиным. И вот только после мэрии, в 1998 году, по предложению Александра Сергеевича Феопентова, который тогда был заместителем председателя суда по гражданским делам, я перешла на работу в суд. Тут опять же забавно получилось, потому что диплом мой был по уголовной тематике, а попала я в гражданскую коллегию. Замечательно то, что на всех своих работах я набиралась бесценного опыта, знаний, которые очень пригодились мне, когда я стала судьёй. И до сих пор помогает. К примеру, и в бытность работы на «Полярной звёзде», и в мэрии мне часто приходилось выступать представителем в суде, в том числе и в арбитражном. Так что о судейской работе представление у меня уже сложилось. И я считаю, что обязательные требования к человеку в судейской мантии заключаются не только в профессиональных знаниях, но и в человеческом опыте.
— Мы плавно перешли к следующему вопросу — качествам, которыми должен обладать настоящий судья.
— Вдобавок к профессионализму это — такт, порядочность, принципиальность. Если этого нет, тогда в суде, в принципе, никакого смысла не будет.
— Но, согласитесь, сегодня далеко не все, работающие в должности судьи, обладают этими качествами?
— Один и тот же человек может быть оценён по-разному разными людьми. Назвать кого-то из своих коллег недобросовестным, непорядочным или корыстным никак не могу. Если брать по стране в целом, факты есть, с ними сложно не согласиться. Но есть и рычаг воздействия в виде квалификационных коллегий, и судейское сообщество старается быстро исключить из своих рядов таких людей. Сложно сразу разобраться в человеке, бывает, доверяешь тем, кто этого совсем не заслуживает.
— Если стараетесь очиститься, почему ж тогда так много жалоб на судей, в том числе и в Страс-бургский суд по правам человека. По количеству обращений туда Россия вообще впереди планеты всей.
— Если у человека есть возможность отстаивать свои права, пройти все инстанции — это замечательно! И, думаю, это говорит о том, что государство у нас демо-кратически развитое. Проблемы есть, конечно. Очевидно, что люди стали куда более юридически просвещеннее, чем раньше, и активно отстаивают свои права. Если Страсбургский суд и выносит решения в пользу наших граждан, то в основном по причине длительности рассмотрения дел. Эту проблему мы, к сожалению, пока никак не можем решить.
— Стал ли наш суд гуманнее, следуя заветам президента Медведева? Ведь и поправки в УК РФ вносятся о новых, более щадящих, что ли, мерах пресечения — домашний арест к примеру.
— Сразу вспоминается фильм «Кавказская пленница» — «Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире!» Мне кажется, это не очень правильное определение. Ведь суд принимает решение исходя не из гуманности, а в рамках закона. Наказание преследует вполне определенную цель — оздоровление общества. Я считаю, суд в первую очередь должен быть человечным и справедливым.
— Обсуждаете с коллегами дела, которые у вас в производстве?
— Ну если только какую норму закона применить в том или ином случае, не касаясь конкретных дел. Но решение я, разумеется, принимаю независимо.
— Приходилось ли вам рассматривать иски к средствам массовой информации?
— Да, как раз к вашей газете. Был процесс по иску о защите чести и достоинства по какой-то публикации. Представителем был ваш редактор Николай Николаевич Кочуров. Мне очень понравились его отличная подготовка к процессу, тактичное поведение. Оценила его профессионализм, умение сориентироваться в сложной ситуации. Дело закончилось мировым соглашением. Отмечу еще, что газета ваша делает большое дело в сфере просвещения граждан, даёт юридически верные оценки. У меня мама с большим удовольствием читает «Северный рабочий».
— Знаю, что иск Ларисы Кладовой, чрезвычайно популярного сегодня персонажа, рассматривали.
— Было дело. Лариса Николаевна судилась с фирмой, которая разместила рекламный щит на стене ее дома, рядом с окнами квартиры. По мнению Кладовой, подсветка щита оказывала неблагоприятное воздействие на её здоровье.
— И Божьей Матерью себя опять называла в процессе?
— Нет. Она написала об этом в обращении к суду. К сожалению, из-за недостатка времени не удалось посмотреть программу Андрея Малахова с её участием, а очень хотела.
— Вам, помнится, приходилось бывать в зале суда не только в роли судьи или представителя, но и... потерпевшей. По делу Юрия Дворецкого, который вас назвал не вполне приличным словом в ходе процесса.
— Я человек не жёсткий и многое могу вытерпеть: научилась абстрагироваться от поведения участников процесса за годы работы в суде. Но, когда в зале заседания тебя начинают беззастенчиво оскорблять, этого уже нельзя спускать. Вседозволенность развращает. Дворецкий по обвинению в оскорблении судьи, как известно, предстал перед судом присяжных: что может быть демократичнее? И был признан виновным.
— Бывает так, что к вам приходят участники процессов, которые уже завершены, и благодарят за решение в их пользу?
— Если только после оглашения решения. Специально не приходят. И материального возна-граждения тоже никто не предлагает. Я бы этого и не допустила никогда.