Михаил Горбачёв:здесь Русью пахнет!

Инкарнация идеи свободы
«Абсолютный дух» и «абсолютная идея» — эти категории философии Гегеля заслуженно считаются одними из сложнейших для понимания. Во многом потому, что Георг Вильгельм Фридрих сделал максимум возможного для своего непонимания.
Закономерен вопрос: в чем связь уроженца герцогства Вюртемберг Гегеля и выходца из черноземного Ставрополья Горбачёва? А она в том, что Михаила Сергеевича по праву можно считать абсолютным духом, или, говоря более понятным для активных пользователей рунета языком, инкарнацией абсолютной идеи Свободы, Демократии и Права в СССР. Причем такой инкарнацией, что с учетом перипетий советской и российской политической традиции начинаешь остро переживать ее ярко выраженный национальный характер. То, что не удалось в свое время воспетому Гегелем Наполеону, получилось у молодого комбайнера из ставропольской станицы. Говоря совсем понятно, Михаил Горбачёв опытом своей жизни, своей бурной политической биографией воочию показывает нечуждость и даже близость далеких европейско-американских идеалов таинственной русской душе.

Восторг от личности и деятельности
Запад старается смотреть на Россию во многом глазами Михаила Горбачёва. Самые восторженные оценки даются не только итогам его политической деятельности, но и личности. Почему? Ответ очевиден: личность Михаила Горбачёва для Запада продолжает оставаться загадочной и интересной. Как ни парадоксально, но бывший солидный партийный лидер — наш новый, пусть и социал-демократический, Мальчиш-Кибальчиш.
Вот какие лестные для Горбачёва сравнения можно найти в нынешней английской прессе, не очень-то жалующей иностранцев (http://inosmi.ru/politic/20110228/166930948.html): «Горбачёва от других государственных деятелей, оказавшихся на пороге своей тоскливой зимы, отличает то, что он никогда не успокаивается. «Я продолжаю переосмысливать прошлое», — говорит он. Трудно себе представить, чтобы такое сказал Гордон Браун или Тони Блэр. Сожаление и раскаяние у него вызывает вторжение Советского Союза в Афганистан в 1979 году. Это была обреченная политика распространения коммунизма по всем уголкам нашей планеты. Война продолжалась десять лет, но у Горбачёва сомнения возникли с самого начала. И он стремился вывести оттуда войска с момента прихода к власти в 1985 году. Но последний российский солдат ушел оттуда только в 1989-м».
Думается, что Горбачёва так хорошо вспоминают на Западе во многом оттого, что он не держался мертвой хваткой за власть. Более того, несмотря на известные бурные, а порой и трагические перипетии в своей судьбе, Михаил Сергеевич не утратил активности и жизнелюбия, он выдержал тест на прочность, важный для формирования личности, для явления на свет божий подлинного Человека.

Мёртвые петли карьеры
Как известно, «американские горки» в США именуют «русскими». «Мертвые петли» политической карьеры Горби завораживают. Самый молодой генеральный секретарь, первый президент сверхдержавы номер один или два, лауреат Нобелевской премии мира в одночасье не добровольно, не вполне законно, однако без сопротивления уходит из большой политики, с тем чтобы больше в нее не возвращаться. Уходит, как и подобает подлинному коммунисту и христианину, без какого-либо «запасного аэродрома», «теплого местечка», «прикрытия». На ровном месте, вопреки противодействию власти создает собственный Фонд политических исследований, возглавляет попечительский совет одного из полутора действительно свободных печатных СМИ в стране и в мировом масштабе занимается благотворительной деятельностью. Михаил Горбачёв подобен герою русской народной сказки, он то ли колобок, то ли Емеля, командующий стране-печке сакраментальное «Процесс пошел», то ли Илья Муромец, отогнавший-таки афгано-половецкую угрозу от границ государства и внезапно ставший жертвой измены своих столичных воинственных «друзей».
Вот почему то, что раньше в Горбачёве-генсеке всех раздражало — какая-то уклончивость, осторожность, обилие общих слов, сегодня воспринимается уже совсем иначе. Михаил Сергеевич, видимо, единственный из российских руководителей последних тридцати лет, кому удалось соблюсти политкорректность по-русски. То есть не врать, не обещать заведомо невыполнимого, избегать жесткой риторики, не подкрепленной «реальными делами». Да, Горбачёв критикует тандемодемократию, считает неправильным то, что президент и премьер-министр решают между собой, кому возглавить страну в 2012 году. Но, с другой стороны, он никак не комментирует итоги процесса своего тезки Ходорковского, уходит от жестких и категоричных оценок политической ситуации в стране. С одной стороны — получает высшую российскую награду из рук Дмитрия Медведева, а с другой — широко отмечает свой юбилей не на родине, а в логове отечественной оппозиции, городе Лондоне.

Мост между Западом и Россией
С годами Горбачёв приобрел и новое значение: сегодня он своего рода мост между Западом и Россией. В прошлое ушел авторитет когорты «либералов ельцинского призыва», сочетавшей пламенные призывы к рынку со стрельбой по Белому дому из танков, с войной в Чечне, фальсификациями народного волеизъявления и темными финансовыми махинациями. Такой «либерализм» не только в России оказался не нужен. Едва ли случайно сегодня Михаил Сергеевич предсказывает, что на президентские выборы 2012 года лучше идти Дмитрию Медведеву, он знает, что его голос будет услышан и в России, и за ее пределами.
Горбачёв над схваткой, он не имеет личной корысти и живет по открытому им закону «нового мышленья». А закон этот прост: поменьше пустых амбиций, жесткой риторики, игры мускулами на публику, побольше здравого смысла, непоказной заботы о людях, их насущных интересах. Ведь это при Горбачёве прекратилась бессмысленная «помощь» соцлагерю, свернулись большие и малые войны в «третьем мире», начали пытаться хоть как-то материально помогать молодым семьям, наладились нормальные дипломатические отношения со всеми странами без каких-либо идеологических предпочтений. И этот принцип — побольше здравого смысла — продолжает оставаться все более актуальным в стремительно глобализирующемся мире. Вспомним хотя бы злосчастного романтика Джорджа Буша-младшего, на эмоции решившего побороть мировой терроризм в Ираке и Афганистане.

Новое мышление — последний шанс
Этот здравый смысл — не холодная расчетливость и не угодливое приспособленчество. Может быть, удержался бы Михаил Горбачёв во власти, если бы постарался найти общий язык со своим былым другом и однокашником Анатолием Лукьяновым. А он порвал с ним отношения, не смог простить предательства. Почему бы не попросить об увеличении пенсии гробовщика Советского Союза Бориса Ельцина? А тут уже Маяковский: «Я лучше в баре б... буду подавать ананасную воду». Таким и должно быть новое мышление по-русски: компетентным, корректным, но принципиальным.
Идея «нового мышления» Горбачева — это последний шанс для России обрести себя, понять свой потенциал, огромное культурное наследие, признаваемое где угодно, но только не на родине. Глубочайшая философия ненасилия Льва Толстого лежит в основе современного государственного мышления, является квинтэссенцией христианского мировосприятия, но ее знают, изучают и разделяют в США, Европе, может быть, где-нибудь в Японии, но не у нас. Страна погрязла в каких-то сомнительных конспирологических «теориях» о том, как злые натовцы все точат и точат на нас свои кинжалы. Со всех телесторон взволнованным голосом Михаила Леонтьева предлагают: «Я вам дам свой парабеллум». Взамен требуется сущий пустячок: подзатянуть еще на годик-другой поясок и правильно проголосовать.
Восемьдесят лет Михаила Горбачёва — это не только его звёздный час. Это наглядное признание интеллектуального вклада России с учетом ее бесспорных исторических заслуг в основы нового политического порядка. И, наконец, это запоздалое «прости» ушедшей с миром в прошлое Вселенной по имени Советский Союз, лучшее из которой, хотим мы того или нет, связано с годами правления Михаила Сергеевича Горбачёва.
Григорий ДИТЯТЕВ