Только мы отъехали от Архангельска, командир приказал ребятам в обязательном порядке каждому написать письмо домой. И молоденькие пацаны начали сочинять опусы только что проводившим их родителям и любимым девушкам. Наш вагон наполнился копошением, просьбами списать у напарника и разочарованным: «Он уже запечатал...». Сочинительство проходило вслух, при поддержке товарищей. «Мама, у меня всё хорошо. Только что проехали станцию. Мы погуляли. Ротный уже заставил писать письмо. (Подсказка приятеля: «Зачеркни, зачеркни, вдруг проверят!») Вот решил вам написать». Конечно, оставшимся в тылу очень важно получать весточки от своего солдата, но, наблюдая, как эти ребята специально пишут через две строчки, растягивают почерк и списывают друг у друга, невольно задаёшься вопросом: зачем через несколько часов после расставания на вокзале заставлять их сочинять письма? Ротный на этот вопрос ответил просто: «Вам же придётся писать разные объяснительные, так что учитесь сейчас». Что ж, ему виднее. Разочаровала ребят и выданная им форма. Из всего комплекта одежды большинству по размеру оказались лишь кепка и тапки.
Не проявили юные солдатики особого энтузиазма по поводу сухпайка, выданного им впервые в поезде. Определив из него съедобным лишь повидло и печенье, остальное они отдали проводнице, обменяли на очередной станции у бабушки на пару пирожков или вовсе выкинули как непригодное. Интересно, после года службы вспомнят ли бойцы, как они сомневались в съедобности каши, входившей в паёк? Думается, что и письма они будут сочинять домой почаще и поинтереснее да и к пока непривычной форме привыкнут. Ведь один день в поезде это так мало по сравнению с целым годом нелёгкой службы, вдали от маминых наставлений и обедов.