Писать то, во что верю


Разговор с журналистом Ольгой Овчинниковой о профессии, и не только


Скажу сразу: к Ольге Овчинниковой я отношусь с огромной симпатией, как к человеку и журналисту. У неё неспешный рассудительный стиль, через который она всегда добирается до сути. Ей невозможно навязать какую-либо точку зрения. У неё всякий раз есть своя независимая позиция, которая не всех устраивает. Она не смотрит телевизор, ведь это сейчас одна из основных форм давления на человека, ей уютно в романах русских классиков, а свой образ она нашла на картине уличного художника: девушка с волосами по плечи сидит за столом, витая в облаках, болтает ногами, а в ногах кошка, так похожая на её любимую тайку Фросю. Картину ту она так и не купила. Журналист не должен рассматривать свое отражение, его долг — пристально всматриваться в мир.

От советского застоя до стабильных «нулевых»

— Не хотел, но всё равно придётся оперировать цифрами: 35 лет в журналистике, причём в одной газете — «Северный рабочий». Ещё успели захватить советский застойный период; перестроечный; девяностые, которые сейчас мы называем лихими, а тогда они были пропитаны надеждами; стабильные «нулевые»... Менялся ли почерк журналистики, ваше ощущение профессии?

— Работа в газете — это конвейер строк, исторические вехи можно ощутить, полистав подшивки. ...Инфляция в 100 процентов, забастовки, делёж гуманитарной помощи, выдача хлеба на заводах в счёт зарплаты — это всё 90-е. Тогда власть была ближе, демократичнее. И складывалось впечатление, что делаем одно дело — в качестве четвёртой силы.

Начинала я во времена совет-ские, когда практически все издания были партийными. После журфака Ленгосуниверситета меня приняли в отдел промышленности и строительства, о чём не имела никакого представления. Но стройка меня завораживала как сам процесс. Каждый год в Северодвинске застраивался целый квартал, в котором были школа, детские комбинаты. То, о чём писали тогда, сейчас кажется смешным и наивным: соцсоревнования, обязательства, девизы. Как убедительно рассказать про пятилетку за три года?!

Я помню свои профессиональные комплексы, ведь рядом с нами были мэтры: ныне покойный Герман Барболин, Инна Крылова, Раиса Евглевская.

— А чему можно было учиться? В чём заключается школа «СР» для выпускников университетов?

— Писать просто: так, будто разговариваешь с читателем. Забыть словесные штампы... Людям свойственно даже мыслить навязанными стереотипами.

В нашей газете была заметна, как принято говорить, человеческая тема, журналисты писали очерки о людях. Какое издание сегодня пишет о простых работягах, вкалывающих на капиталистов? Или гламур и глянец, советы докторов и поваров, или политика. С перестроечных лет эта тема и у нас пошла активно. Была такая рубрика-плакат — «Перестройка: кто против». Разоблачителей хватало.

И всё же девяностые годы были ближе. Казалось, что страна вступила окончательно на демократический путь. Журналисты пошли в представительную власть. Редактор Николай Кочуров с 1990 года был дважды депутатом областного Собрания, туда же избирался Александр Раменский. Депутатами городского Совета народных депутатов были Олег Химаныч, Вяче-слав Белоусов, Андрей Масленников. Была романтика, которую полностью свели на нет «нулевые».
Будто про нас писал Достоевский: «Эпоха всеобщей обособленности. Скрепляющая идея совсем пропала. Все точно на постоялом дворе и завтра вон из России...»

Газета влияния и «сплошной ЖКХ»
— Самое удивительное, что весь журналистский стаж вы отдали «Северному рабочему». Такая преданность одному изданию — уникальное явление. Не жалеете, что не пытались поискать себя где-то ещё?

— Такая арифметика меня и саму удивляет. Я, как кошка, привязанная к одному редакционному дому ещё с юнкорства... Не скрою, были моменты, когда хотелось уйти. К счастью, в «СР» пока удаётся делать то, что мне интересно. И это совпадает с читательскими запросами. С удовольствием писала свои заметки о былом «Девочка из города С.» и не предполагала, что мои детские наблюдения о событиях многолетней давности могут вызвать такой интерес. Моя учительница музыки передала мне привет из Америки. Откликнулась бывшая архангелогородка, узнав наш двор на улице Пролеткульта, где она жила во время войны.

Когда говорят, что «СР» — газета влияния, это приятно. Мы стараемся подниматься над фактом и расставлять независимые акценты. Например, мне иной раз говорят, может, хватит писать про ЖКХ. Я думаю, что не без влияния газеты наши люди наконец-то открывают глаза на реформы. Недавно позвонила одна читательница с благодарностью, мол, пишите ещё. Чтобы до всех дошло: управляющая организация существует на наши деньги. Мы её наняли, а нами вертят как хотят. Не абсурд ли?

Когда видишь изнанку людей

— Мне кажется, что со временем журналист получает различные профессиональные контузии: становится циничным, скептически смотрит на мир и с недоверием на человека. А вам часто ли приходится разочаровываться?

— Профессионализм, эрудиция, широта интересов — эти качества для меня всегда симпатичны. Как и любому человеку. Иногда вскрывается изнанка. Вспоминаю, как с уважением относилась к первому северодвинскому мэру Валерию Лыскову. В моём представлении он соответствовал эталону демократического руководителя свободного города. Однажды рассказывал, как ездил в Норвегию на товарищеский матч по мини-футболу, а оттуда привёз себе только перчатки: денег не было. Потом узнала, на чём попался...
Посмотришь на иных: всё им мало. Оторванные от частной собственности на десятки лет, наши люди вдруг почувствовали вкус безграничного потребления. Хочется всё больше и всего сразу. У людей, облечённых властью, особенно много искушений. Вспомним, как засветился человек, похожий на губернатора Николая Киселёва, — северодвинец, производивший на меня впечатление добропорядочного человека. Недавно мне рассказали, почему растянулась отставка губернатора Михальчука. Ему якобы нужно было дотянуть до пенсионного возраста. Чтобы заработать «губернаторскую» пенсию.
Единственный раз в выборную кампанию 1996 года я представляла прессу в горизбиркоме. Больше журналистов в члены комиссии не избирали. Так вот. Ночью после подведения итогов, когда в предвыборных штабах и в самой мэрии царила эйфория, накрыты были столы, стали появляться личности как бы со стороны. Но, как потом поняла, полезные в плане финансирования выборов. Обязательства перед ними выполнялись впоследствии. Схема действует на всех уровнях власти. Но тогда для меня это было открытием.
К сожалению, не всегда возможно назвать вещи своими именами. Вижу изнанку бизнеса, который любыми путями пытается пробиться либо приспособиться. Недавно у знакомого питерского предпринимателя спросила, ходят ли его коллеги на митинги. «Окстись, —говорит. — Я с таким трудом по-строил свой бизнес. И чтобы засветиться с плакатом против власти?»
Время без героев
— Журналистика и политика: насколько для вас близки эти понятия?
— Понятно, что журналист не может быть аполитичным. Сама я могу симпатизировать определённым политическим силам, но, работая в городской газете, не могу заниматься пропагандой конкретных партий. По этическим соображениям. СМИ — эта та структура, которая должна играть роль оппозиции, улавливая настроения в обществе. Люди до сих пор за защитой идут в газету, зная, что чиновники гласности всё же боятся.
— Проще ли стало работать теперь?
— Если говорить о сборе информации, то сейчас её море: многочисленные пресс-службы, информагентства. Но сообщения тех же пресс-служб грешат ангажированностью, недосказанностью. Кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Я помню, как при мэре Вячеславе Рослякове журналистов приглашали даже на аппаратные совещания: секретов не было. Сегодня пресс-служба Северо-двинской мэрии по численности, пожалуй, сопоставима с числом наших журналистов. Свои информационные структуры и на каждом предприятии. С коллегами у нас добрые отношения, долгое время сотрудничали, выпуская приложения «Корабел» и «Трудовая вахта».
— Вы бывали в редакциях зарубежных изданий, чему-то можно научиться?
— Была на учёбе в Швеции, Финляндии, Норвегии, езжу в Европу и сама по себе. Местные газеты, как мне кажется, дальше от политики и ближе к человеку. И неудивительно, ведь так там и живут. Люди открыты, не прячут свои дома за заборами, не боятся показать себя. В Хельсинки можно, например, запросто сходить в президентский дворец, в Осло никакой охраны у королевского дворца. Это всё я видела и думала при этом, как у нас даже областное начальство проносится с мигалками по Архангельскому шоссе. Мы всего боимся, всегда настороже, и эта атмосфера витает в воздухе.
— Но если говорить про журналистов, то им реально есть чего бояться.
— Мне страшно было только однажды: после нападения на Николая Николаевича Кочурова. Тогда первая приехала в больницу, увидела его окровавленного. Преступников, как известно, так и не нашли...
К слову, Андрей, и ведь вашему информагентству «Беломорканал» угрожали. Газете легко попасть в немилость. Властям не нравится независимая политическая ориентация. Политический пресс, а за ним следует экономический — сегодня вот что страшно для любого издания. Например, стоило только бывшему руководителю ТВС Сергею Непогодьеву заявить о желании баллотироваться на пост мэра — его тут же «убрали» со своего поста. Наша газета тоже, я считаю, в чёрном списке. Не потому ли отвернулись от нас вчерашние партнёры — Севмаш и «Звёздочка», отказавшись от совместного проекта, испытанного временем? Причём сделано это было в последние дни прошлого года, когда был сформирован бюджет газеты, у нас были обязательства перед читателями.
Властям предержащим не нравится гласность. А в нашей газете читатели высказывались и о деятельности мэра, и о руководстве страны. Последнее имело громкий резонанс. Нас, как известно, пытались обвинить в экстремизме. В норвежском хельсинкском комитете, где недавно обсуждали тему свободы прессы стран Баренц-региона, я рассказала о нашем случае. Правозащитникам, по их словам, это напоминает Белоруссию.
Город с особой приставкой
— Журналист, как принято считать, должен предвидеть развитие событий. Ваш взгляд на будущее Северодвинска, что ждёт город, недавно обретший приставку «моно»?
— На днях в кабинете разбирала бумаги и нашла папку с областной программой развития Северодвинска, разработанной ещё при губернаторе Николае Киселёве. Прекрасные планы поддержать Северодвинск не сбылись по из-вестной причине: кризис.
Все программы имеют такое свойство: их корректируют или попросту отменяют. Власти города давно добивались особости Северодвинска. Разрабатывали программы превращения города в ЗАТО, потом был наукоград, теперь — моногород. Пиара вокруг этого немало. Будет это «островком счастья» или придётся нашим руководителям выбивать каждую копеечку в столице? Дороги, дома, новый мост — всё это необходимо нам, но ведь такие города, как Северодвинск, заложники бюджета.
В феврале дефицит бюджета страны увеличился в шесть раз по сравнению с январём. Нехватка средств российской казны существенно обострилась, несмотря на достаточно высокие нефтяные доходы. Деньги нужны на исполнение предвыборных обещаний.
Учитывая послевыборную ситуацию, реализация моносценария для Северодвинска будет сложной. Вы же говорили, Андрей, о журналистском скепсисе. Вот и я стараюсь смотреть на вещи реально. Жизнь научила.
Беседовал Андрей РУДАЛЁВ
Фото В. Капустина

Подготовить к печати Подготовить к печати

Статья: Писать то, во что верю
Дата публикации: 6 марта 2012

Автор(ы): Андрей Рудалев   (сайт автора)
Кол-во статей у автора - 8
Рубрика статьи: Общество

 
Оставьте комментарий!
Поля отмеченные (*) - обязательно должны быть заполнены





РЕКЛАМА




Создание сайта
mArtMedia