У каждого своя поляна

Наша журналистская группа окружила Ерофеева в курилке, а потом получилось подобие пресс-конференции за круглым столиком кафе.
— Виктор Владимирович, как вы воспринимаете критику?
— Можно сказать, не вопринимаю. Толстая уже кожа стала. Когда ты пишешь, ты как бы стоишь обнажённый — тебя кто хочет, тот и лупит. С другой стороны, замечания не всегда стоит полностью отметать, в них может быть то, что тебе пригодится.
— Что для вас творчество?
— Бог выделяет тебе поляну, вот ты её и обрабатывай, а у другого будет другая поляна. И если на твоей поляне вырастает что-то новое, непривычное, все начинают кричать: «Что это такое! Мат! Секс!». Но ведь не писатель бежит за толпой. Всё по-другому, наоборот. На «Русскую красавицу» (одна из самых известных книг Ерофеева, вышла в 1990 году, переведена на 20 языков. — Г.Ч.) было по всей стране двести рецензий, и все скандальные. А сейчас? Я приезжаю на встречу с читателями, и женщина средних лет рассказывает: «Я купила «Русскую красавицу» для своей подруги. Если ей не понравится, она мне не подруга». Что ещё важно? Никогда не надо брать писательскую идею как истину в последней инстанции. Писатель предлагает вам диалог. Вы можете с ним согласиться или нет.
— Какие писатели вам нравятся?
— О своих любимых писателях-классиках я постепенно написал две книги. Сначала «Лабиринт», потом «Лабиринт два». Из современных российских — Пелевин хороший писатель, Сорокин, Таня Толстая, Петрушевская.
— В XXI веке книги исчезнут или останутся?
— Может быть, будут другие носители. Но само понятие «книга» не исчезнет.
— Как вы относитесь к мату?
— Мат в России умирает. Он интегрировал в язык.
— Мат «опопсел»?
— Всё опопсело. Если вы хотите узнать, что я думаю о мате, почитайте мою книгу «Поле русской брани».
— Ваши впечатления от участия в проектах Первого канала «Гордон Кихот» и «Последний герой»? Вы там показаны в не очень выгодном свете...
— Я до этого Гордона не смотрел, и когда меня пригласили на эту передачу, спросил, что там будет. «Разговор о книгах». Я пришёл. Что там происходило, мне было неприятно. А ещё неприятнее стало, когда я увидел, как всё это смонтировали. То же самое «Последний герой» — всё происходило не так, как показали по телевизору. Я там был как Робин Гуд — мне пришлось защищать ребят, которые не звёзды и не могли никому дать денег, они простые люди — завхоз, студент, дальнобойщик... Прилетели в Панаму, нас поселили в гостиницу. Их сразу ограничили в еде. Я говорю телевизионщикам: «Вы что делаете, игра ведь ещё не началась!». Вы бы видели, как девчонок обыскивали, чтобы они где-нибудь бульонные кубики не припрятали...

***
Во время беседы к нам подошли женщина и мужчина — норвежцы. Мужчина по-английски спросил у писателя, на какие языки переведена его книга «Нордкап».
— Есть перевод на немецкий, — ответил Ерофеев.
— Будем ждать перевода на норвежский или английский. Эта дама — с Норд-капа. Очень хотелось бы почитать вашу книгу!