Герои прямой наводки

Из статистики известно, что для поражения малых и хорошо защищенных целей использовались десятки и даже сотни снарядов, но и это далеко не всегда давало необходимые результаты. Именно по этой причине уже в начале войны во всех армиях стали широко применяться артиллерийские подразделения прямой наводки. В Красной Армии такие подразделения носили названия истребительно-противотанковых дивизионов, полков и бригад.
По мере роста толщины брони танков и бронеколпаков в течение войны росли калибры противотанковых пушек, от 37—45 мм до 85—100. Прямая наводка была весьма эффективным средством поражения, но требовала от исполнителей большой оперативности, мастерства и отваги, так как противник внимательно следил за выдвижением наших орудий на прямую наводку и немедленно принимал меры по их подавлению.
В феврале 1944 года после выписки из госпиталя, уже в очках, я в танкисты больше не годился и был направлен радистом в гвардейский истребительно-противотанковый дивизион, где стал обеспечивать радиосвязь командира. Дивизион состоял из трёх артиллерийских батарей, имевших на вооружении двенадцать противотанковых пушек калибра 45 мм. До появления у немцев «Тигров» эти пушки пробивали броню любых немецких танков на дистанциях до 500 метров. Тогда в дивизионе ещё была рота противотанковых ружей. Всё это хозяйство перемещалось на отечественных автомобилях ЗИС-5 и ГАЗ-АА. Автомобили были маломощные и часто выходили из строя.
Я во время передвижения дивизиона размещался с радиостанцией в командирском «газике». Несколько забегая вперёд, сообщу, что уже в Крыму командир получил вместо «газика» американский «виллис», а после взятия Севастополя дивизион был перевооружён на 12 пушек калибром 76 мм. Отечественные грузовики были заменены мощными американскими автотягачами марки «Студебеккер». Рота противотанковых ружей была расформирована.
В Крыму и при штурме Севастополя ещё до получения новых пушек и автомобилей я познакомился с великолепными мастерами прямой наводки. Во время штурма главного опорного пункта Севастополя — Сапун-горы отличился командир орудия (он же наводчик) старшина Костя Бречалов, который действовал своей сорокапяткой как снайперской винтовкой и сумел разбить четыре пулемётных дзота противника, после чего наша пехота захватила вершину горы. Свою пушку расчёт Бречалова докатил вручную до самой вершины горы, потеряв при этом одного человека.
За войну Бречалов имел на своём счету около десятка подбитых немецких танков и не один десяток обезвреженных пулемётных гнёзд. Он за войну был дважды тяжело ранен и в числе других многочисленных наград удостоен двух орденов Славы и ордена Отечественной войны. После окончания войны, перед демобилизацией, уже во Ржеве Константин, выполняя указания начальства об освоении смежных профессий, обучил меня профессии наводчика, а я его научил пользоваться радиостанцией РБМ.
Не менее Бречалова запомнился шофёр его орудия старший сержант Павел Безродный, который творил чудеса на своём «студебеккере». От шофёра, перевозившего противотанковые орудия, требовалось незаметно и бесшумно (как правило, в ночное время) установить пушку накануне сражения под носом у противника да ещё обеспечить её боеприпасами. Подвоз снарядов был особенно опасен, так как достаточно было одной зажигательной пули снайпера, чтобы «студебеккер» взлетел на воздух вместе со снарядами и водителем. Большинство водителей разгружались за 100—150 метров от огневых позиций, оставляя поднос снарядов на обязанности артиллеристов. Того же требовала официальная инструкция. Не таков был Пашка Безродный. Он доставлял орудия и снаряды прямо к заготовленным заранее огневым позициям. Пушкари обожали «водилу» и даже в боевых условиях старались его угостить или чем-нибудь одарить.
Мы подружились с Безродным после того, как шофёр командирского «виллиса» в июле 44-го был ранен и отправлен в госпиталь. Вместо него командиру выделили, естественно, лучшего шофёра дивизиона Безродного. Из-за отсутствия в автомобиле места для второго радиста мне почти всегда приходилось таскать за командиром обе упаковки радиостанции, которые вместе с личным оружием весили более 30 килограммов. После того как за баранку «виллиса» сел Безродный, он всегда приходил мне на помощь, подхватывая вторую упаковку радиостанции, а уже потом отгонял или маскировал свой автомобиль.
Летом 1944 года мы вместе с ним провели немало времени. Он родился в Сибири, был на три года старше меня, успел до войны окончить десятилетку и курсы шоферов. Автомобили знал и любил и никому не позволял регулировать свою технику, делая это самостоятельно. Двигатель его грузовика на малых оборотах работал тише примуса, что позволяло действовать под носом у фрицев.
Наше тесное общение продолжалось недолго. Причина была банальной. Внимательный и опытный командир быстро обнаружил, что высокий и красивый водитель уделяет всё больше внимания радистке Анюте, и вскоре потребовал его замены. Вместо Безродного за руль посадили пожилого армянина Паладяна, которому уже трудно было возить пушки и снаряды.
Больше всех возвращению Пашки в батарею радовался Бречалов, но не меньше и командиры всех батарей, так как Пашка вновь стал добровольно вызываться на исполнение самых рискованных операций. Он любил рисковать, и ему почти всегда везло. За всю войну он был только один раз тяжело ранен осколком мины, при этом было задето лёгкое, и Павел оказался в тыловом госпитале.
Госпиталь располагался в Горьком, где наш герой познакомился с медсестрой Ильиной. Когда их отношения зашли далеко, он узнал, что медсестра является супругой замполита нашего дивизиона. Майора Ильина в дивизионе не любили, в основном за то, что он постоянно «стучал» командованию о неуставных отношениях командира дивизиона с радисткой Анютой. Когда в последние дни войны командиру пришел вызов на учёбу в артиллерийскую академию, ему поставили условие расстаться с Анютой. Эти люди действительно любили друг друга, и весь дивизион переживал их трагедию.
Оригинальнее всех опять оказался Безродный. Разозлившись на замполита, Паша обнародовал свою связь с Ильиной. Доказательством служила фотография неверной жены с любовной надписью. Многие, в том числе Анюта, осудили поступок Безродного, но таков был его темперамент. Майор Ильин, оформив краткосрочный отпуск, поехал разбираться с женой и в дивизион больше не вернулся.
В конце войны не повезло и Безродному. Во время медицинского осмотра в Кенигсберге перед отправкой в Россию у него обнаружили нехорошую болезнь и положили на лечение в госпиталь. Через пару месяцев Безродный возвратился в часть уже во Ржев, очень исхудавший и побледневший в результате тяжелого лечения. Осенью его демобилизовали. Я его провожал на вокзале. Попрощались мы тепло, даже пролив мужскую скупую слезу.
Жизнь текла своим курсом, и я стал забывать фронтового друга. Лет через 20 после войны на телевизионных экранах появился молодой и талантливый певец Юрий Гуляев. Помню, что меня поразил не столько великолепный баритон Гуляева, сколько его удивительное внешнее сходство с Пашкой Безродным. Похожими были не только черты лица, но и рост, осанка и великолепные кудри на красивой голове.
Во время гастролей Гуляева в Северодвинске мы с супругой случайно встретили Гуляева в недавно открывшемся универмаге «Радуга». Публика тогда ещё мало знала артиста, и он спокойно рассматривал витражи, видимо что-то выискивая. Я тогда его хорошо разглядел и снова был поражён удивительным сходством, после чего уже запомнил на всю жизнь оба персонажа.
К рассказанному ещё добавлю, что среди боевых наград Безродного были аж три популярные медали «За отвагу», что и тогда, и сегодня было большой редкостью и вполне соответствовало характеру и натуре этого отважного воина.
Герои прямой наводки сыграли одну из главных ролей в успешных штурмах Севастополя и Кенигсберга, в том числе ещё и потому, что крупные танковые подразделения в этих операциях не участвовали. Этими сражениями руководил маршал A.M. Василевский.

Илья БЕЛАКОВСКИЙ, ветеран войны и труда, кавалер ордена Славы и знака «За заслуги перед Северодвинском»