Не ищу разумного ответа

Расположен он у Карг-озера, от станции Лайская около трех километров пешком, обычно с грузом. Таскали на себе мужики и кирпичи, и рубероид, и доски. Лес заготовляли в лесу, сухостой после пожаров оставался. Многие впервые в руки топор взяли и рубили дома, как корабли строили — взахлеб. Все были молодыми, азартными.
Время шло. Люди стареют, мужчины уходят. Оставаться бы хутору вдовьим, если б подросшие дети уже со своими чадами и домочадцами в руки хозяйство не брали. Невелико оно, конечно, хозяйство, но есть. А главное — озеро, лес, птичьи трели, белые ночи и та особая атмосфера, которая дает ощущение причастности к вечности.
Здесь, в этих местах, некогда был староверский скит. Умели монахи себе места выбирать. Потом располагалось отделение лайского колхоза. И последнего 90-летнего старожила хутора провожали в последний путь дачники. Относились к бабушке с великим почтением — выйдя замуж на хутор из деревни Лайской, она его не покидала.
Навестила я соседей с нижней части хутора, у них весь участок в болоте, калужница озолотила грядки. У других земля — суглинок, как камень. Удобрений много сюда не привезешь. Урожай получают те, кто всерьез огородом занимается. Но труд каторжный. И по подсчетам некоторых прагматичных хуторян, затраты не оправдываются. Но ведь ездят! Зачем, почему, что гонит?!
Мне самой эти вопросы родственники задают, обижаются даже, что хутор в моей жизни занимает, почитай, все выходные. Да и я иногда спрашиваю себя и других хуторян: зачем нужно тащить тяжеленные рюкзаки или кузова, месить грязь, пробираясь по болоту, петлять по тропинкам?.. У меня нет разумного ответа на этот вопрос.
Но когда я по весне провожаю глазами косяки журавлей, гусей; затаив дыхание, смотрю на лебедей, присевших отдохнуть на нашем озере; когда расцветают мои ранние цветы, едва освободившись из-под снега... мне не нужны никакие слова — я просто счастлива. Наверное, все остальные мои соседи — тоже.