Обошлись как с безродным

Но справочные службы отвечали: «Такой не поступал». А 26 января в квартире Коноплевых раздался телефонный звонок, и будто обухом по голове: нужно прийти в морг горбольницы № 2 за справкой — потребуется при выписке свидетельства о смерти Кошелева. Женщина испытала двойной шок: она ждет брата, а его уже восемь дней как нет на белом свете, и семью никто не известил. Мало того — Виктора собрались похоронить как безродного, бесплатно. В бюро ритуальных услуг была дана заявка, и очередь погребения подошла.
От рассказа Нины Владимировны становится не по себе. Ведь никто не застрахован от смерти в стенах медицинского учреждения. И что же — люди в белых халатах не сообщат родным? Н.В. Коноплева вспоминает, как несколько лет назад Виктора, уехавшего на заработки в Москву, ограбили и жестоко избили какие-то отморозки, в столичной клинике он перенес трепанацию черепа. Тем не менее московские врачи позвонили в далекий Северо-двинск. А вот в своем городе медики не сочли нужным поставить в известность родственников умирающего. Для чего же тогда при поступлении в стационар в истории болезни пациента кроме адреса и телефона указываются также координаты одного из близких родственников? Ясно для чего: для обратной связи лечащего врача с семьей пациента, если вдруг сложится нештатная ситуация. Это позже в нашей беседе подтвердит и начальник управления здравоохранения Л.И. Меньшикова.
Но иногда на больничную койку человек может попасть и в бессознательном состоянии, без всякого содействия близких. Например, когда «скорая помощь» увозит человека в стационар просто с улицы и у него при себе никаких документов. Как действуют медики в подобных случаях? Лариса Ивановна говорит, что в истории болезни так и пишут: «Без документов». При летальном исходе идентифицировать личность не входит в обязанность врачей, лечебное учреждение должно вызвать милицию. Однако Нина Владимировна убеждена: адрес Виктора в истории болезни значился, иначе откуда бы работники патологоанатомического отделения узнали номер телефона Коноплевых?
И тут следует заметить: хотя прописка у сестры и брата была совместной, по-следний год Виктор жил отдельно, снимал комнату. Ушел из семьи по своему решению, осознавая, как с ним непросто: бессрочный инвалид второй группы, на это неблагополучие наслаивается зависимость от спиртного. Выпьет — непременно за-буянит. Тем не менее с семьей у Виктора сохранились добрые отношения. Нина оставалась для него ангелом-хранителем, он держал у нее свою пенсию, документы, регулярно приходил в гости, а также за деньгами, которые никогда не брал полностью, а лишь частями — по мере надобности.
Последний раз они виделись 25 декабря. Обычно Виктор появлялся дома каждые четыре-пять дней. Но прошел Новый год, подоспел срок получения пенсии, а брата нет. Нину
Владимировну охватили
недобрые предчувствия. Как только после праздников начали отвечать справочные горбольниц № 1 и 2, сразу обратилась к ним.
Хотя логичнее было бы начать поиск с ГУЗ «Психоневрологический диспансер» по ул. Макаренко, ибо, как отмечает сама, брат ежегодно лечился в наркологическом отделении ПНД, порой два-три месяца подряд, там имелись его паспортные данные, адрес. Виктора персонал ПНД запомнил еще и потому, что пациент отлично рисовал, мог помочь в оформлении стендов, наглядных пособий. Он вообще был очень одаренным: писал картины, лепил бюсты — иногда даже на продажу, до инвалидности пел а капелла, играл на многих музыкальных инструментах. Но даже если б не рисовал, не пел, не играл, сестра обожала бы его не меньше. Как и он ее. Обычно, попадая в наркологическое отделение, Виктор немедленно давал о себе знать, и Нина летела к нему с передачками... На сей раз звонков из диспансера не поступало, и женщина считала, что брат миновал ПНД. Но именно туда, как выяснится позже, он и угодил.

В регистратуре 8 января мне ответили: «Виктор Кошелев у нас, поступил 26 декабря в 12.40». У меня работа по скользящему графику, решила дождаться выходного, который совпадет с воскресеньем: в этот день до 12 часов можно навещать больных, привезти еду, домашнюю одежду. И я начала собирать все необходимое...
Но хлопоты Нины Владимировны окажутся пустыми, брата она увидит уже в гробу.
Каким образом еще недавний пациент ПНД попадает в морг горбольницы
№ 2? А вот каким: к тому времени, когда Н.В. Коноплева звонила в регистратуру, Виктора там уже не было, его десять дней назад увезли в горбольницу № 1. Заведующая первым муж-ским отделением ПНД
С.И. Попова объяснит постфактум:
— Кошелева увезли
29 декабря в 10.25, пришлось вызывать кардиобригаду.
Получается, работница регистратуры, отвечая Нине Владимировне, попросту не вникла в суть и не уточнила устаревшие сведения? Какое бы определение этому ни нашлось — забывчивость, халатность, — однако не сочли нужным позвонить Коноплевым и из горбольницы № 1, хотя располагать адресом Кошелева обязаны были, поскольку привозили человека не с улицы, а из медицинского учреждения.
Еще загадка: в 1-й больнице пациент находился до 8 января. Но именно в этот день Н.В. Коноплева звонила в справочную службу больницы, и ей сообщили, что в списках Кошелева нет. Впрочем, можно предполагать, почему ей так ответили: 8 января его перевезли в горбольницу № 2, возможно до телефонного звонка Нины Владимировны. Если так, то становится понятным, почему в этот же день и во второй больнице сказали: «Нет», — машина с больным могла находиться как раз в пути. За одиннадцать дней, то есть с 8 января и до самой своей смерти 19 января, человек побывал в трех отделениях больницы № 2 — инфекционном, хирургическом, реанимационном.
Я не смогла получить информацию о диагнозе, о состоянии Виктора Кошелева, пока тот находился, по крайней мере, в инфекционном и хирургическом отделениях, — сведения конфиденциальны, они доступны, как мне сказали, лишь близким родственникам. Кстати, уже после похорон брата Н.В. Коноплева приходила в реанимационное отделение. Она не только ничего не смогла узнать, но, когда вышедшей навстречу женщине-доктору, фамилию которой в смятении забыла спросить, задала неудобный во-прос об извещении родственников, услышала недобрую реплику: «Что вы от меня хотите?!». Правда, заведующий реанимационным отделением В.А. Кузнецов в нашей беседе это опровергнет:
— Если приходят родственники, информацию им предоставляем.
Валерий Алексеевич заострил внимание на моменте, который уже ранее комментировала Л.И. Меньшикова:
— Если в медицинской карте или истории болезни нет адреса, контактного телефона родственников, то извещать нам некого. У Кошелева адреса не было.
В таком случае встает вопрос: из какого источника узнали номер телефона Коноплевых работники морга? Лаборант патологоанатомического отделения горбольницы № 2 Е.Н. Чурилова помнит этот случай. Она рассказывает:
— В истории болезни Кошелева действительно стояла пометка: «Без документов». Потому и пришлось давать заказ на бесплатное погребение.
Но взгляд Елены Николаевны все же зацепила запись, фиксирующая, откуда поступил больной.
— В горбольнице № 1 адреса Кошелева узнать не удалось, зато узнала, что человека привезли из ПНД. В диспансере выяснился во-прос о наличии у покойного родственников, которые сами и приедут получать справку о смерти.
В этой истории хорошо (если здесь вообще уместно слово «хорошо») только одно. Благодаря лаборанту морга Е.Н. Чуриловой
Н.В. Коноплева успела не допустить погребения брата без родных, за казенный счет, иначе потеряла бы покой навсегда. Все остальное — плохо. Тем не менее не хочется верить, что в больничных стенах могут уживаться гуманность и бесчеловечность одновременно. Мы надеемся, что управление здравоохранения по этому случаю проведет проверку и расскажет о ее результатах на страницах газеты.