«Люди, летайте!»

Некоторые считают, что всякие экстремальные штуки — это для юных. А вот зам. директора ЦКиОМ Наталья Зозуля, персона в нашем городе известная и уважаемая, этим летом взяла да и... полетела.

Три года назад Наталья Владимировна научилась водить автомобиль. И летний полёт наяву связывает как раз с этим:
— Вождение активизирует: учишься распределять внимание, реагировать на изменение движения других автомобилей и появление пешеходов на проезжей части, борешься с неизбежными поначалу страхами на дороге. Думаю, всё это повлияло на то, что, отдыхая в Гагре (Абхазия), я решилась на полёт на параплане. Увидела его над пляжем и думаю: «Хочу!» И загадала: если совершу этот прыжок, что-то хорошее в жизни сбудется. Может быть, у меня даже характер изменится, ведь это же небо — такая же мощная стихия, как и вода.

Муж Натальи Владимировны был категорически против экстремальной затеи, но что делать, когда у супруги бойцовский характер, да ещё, как оказалось, с авантюрной жилкой.
— За мной пришла машина, и мы поехали в горы по серпантину, — продолжает Наталья Владимировна. — Около часа надо ехать по узкой и очень извилистой дороге. Один край — скала, другой край — бездна. Сначала я от страха закрывала глаза, а потом заставила себя смотреть, ведь скоро ещё выше полечу!

На высоте полтора километра над уровнем моря на скалистой площадке был расстелен параплан — огромное красное полотнище. Воздухоплаватели пристегнулись: впереди Наталья Владимировна, позади инструктор Виктор («Он по профессии лётчик-испытатель; в Абхазию и другие страны ездит на заработки, параплан — это его бизнес»). На высоте очень холодно, поэтому пришлось надеть две куртки, джинсы и кроссовки Виктора 43-го размера, которые к женским ножкам для верности примотали скотчем.

Чтобы отправиться в полёт, в «упряжке на двоих» надо разбежаться изо всех сил, оттолкнуться от края и даже в воздухе продолжать «бежать», чтобы полотнище параплана поднялось над тобой.
— И вот я в воздухе и кричу в ужасе: «Я падаю, падаю!!!» А Виктор: «Успокаиваемся, успокаиваемся, всё нормально». И я постепенно перестаю дрожать, потому что чувствую, что меня держит какая-то сила, — это нас подхватил поток воздуха. Расслабляюсь и начинаю получать удовольствие от полёта. Летели мы 50 минут. Сначала тебя поднимает даже ещё выше, и потом начинаешь планировать, постепенно снижаясь.
— Что видно сверху?
— Внизу словно карта, видишь даже Адлер (а до него не близко — 26 км) и Пицунду. Какая внизу красота! Горы, леса, речки, море, волны с барашками, домики...
— Говорят, очень коварный для парашютистов момент — приземление. А как у вас было?
— Нет, здесь просто мягко встаёшь на ноги. Тем более приземлялись мы медленно. Встали и удерживаемся, пока параплан опускается за спиной.

Процесс снижения и приземления супруг Натальи Владимировны фотографировал с земли. Пожалуй, он волновался даже больше жены: сначала — пока она не появилась в воздухе (значит, до места старта доехала благополучно), а потом — пока она снова не оказалась рядом с ним на земле.
— Наталья Владимировна, не пожалели, что решились на полёт?
— Не то что не пожалела, а считаю, что человек, который этого не испытал, много потерял! Когда летишь, открываешься сам для себя совершенно с другой стороны. Хочется любить всех людей! Оказывается, жизнь прекрасна, ведь в ней есть такие необыкновенные моменты. Во время полёта меня переполняли эмоции, и я кричала: «Люди, летайте! Потому что мы как птицы!»
— Хочется слетать ещё разок?
— Пока нет.
Что ж, это понятно. Подобные экстремальные встряски не могут и не должны быть частыми. Кстати, слово «экстрим» (extreme) с английского так и переводится — чрезвычайный, исключительный, особенный.